Читаем В бессердечном лесу полностью

В бессердечном лесу

Король обходит меня кругом, останавливаясь каждые пару секунд, чтобы посмотреть в стеклянный потолок на тусклые звезды. На его шее висит медальон, который гудит от электричества и крутящихся шестеренок. От него воняет разложением… или это от короля?

– Мне была необходима твоя сестра. Ее душа очень сильная, в ней чувствуется магия. Она ведь родилась на краю ведьминого леса. Сила сама вплелась в ее душу. Она пылает ею. Но ты… – Он тычет меня в руки и ноги, вытирает кровь со щеки и прижимает медальон к моей груди. На долю секунды меня пронзает острая боль, медальон вспыхивает белым светом и снова темнеет. Король смотрит на него с любопытством и довольно кивает. – Как я и подозревал, ты тоже силен. Ты там не родился, но прожил в лесу почти всю свою жизнь. Я хотел, чтобы ты был рядом, на случай если не получится забрать душу твоей сестры. Чтобы у меня был еще один шанс.

Я вздрагиваю под ремнями, и хоть ошейник не дает мне отвернуться от неба, краем глаза замечаю усмехающийся силуэт короля.

– С моей душой? В каком смысле? Что вы такое?!

– Что я такое? – Он замирает над моей головой и смотрит с улыбкой, словно возится с ребенком. – Я такой же человек, как и ты. Или, точнее, был им. Но ведьма идет за мной, и когда она явится, я намерен обрести силу, способную загнать ее глубоко в ад, где ей и место.

Он скрывается из виду, достает что-то из-под стола. Я наблюдаю со стороны, как он собирает какое-то металлическое устройство. Король крепит его к столу и поднимает надо мной: длинная металлическая рука, стеклянная линза, какая-то когтистая штука, от которой у меня все сжимается внутри. Элинион снимает медальон с шеи и вставляет его в устройство.

– Зачем вы пытали моего отца? – я зажмуриваюсь; не могу смотреть на эту штуку, она определенно причинит мне мучительную боль. – Почему убили его? Никто все равно бы не понял, о чем он толкует, если бы отец решился рассказать людям о звездах. О своей догадке. Вы – любимый король Тариана. Вы сражаетесь с Гвиден. Это все, во что они верят.

– Мне нужно было испытать на ком-то свой прибор, – равнодушно отвечает король. – К несчастью для твоего отца, его душа была мне бесполезна. В ней не было силы, я много раз проверял. Зато благодаря этой практике я более-менее уверен, что успешно достану твою душу. Я хотел убедиться, что все получится, прежде чем рисковать твоей сестрой. Или тобой, как в итоге оказалось.

Из глаз невольно начинают литься слезы. Раны на груди отца… король не пытал его, а ставил на нем эксперименты.

– Вы монстр! – сплевываю я.

– Не моя вина, что именно твой отец работал на меня астрономом, когда ведьма решила подать знак в небе. У меня их было много, знаешь ли.

У меня опухает челюсть, нога болит из-за осколков. Если их не вытащить в ближайшее время, возможно, я уже никогда не смогу нормально ходить. Но это не столь важно, когда меня вот-вот убьют. Когда мама вырвала собственное сердце, а отец погиб у меня на руках. Радует хотя бы то, что Авела в безопасности. Бедвин унесла ее.

Бедвин.

Я снова чувствую жаркое прикосновение ее губ, быстрое биение сердца. Как ее волосы щекотали мне шею.

Раздается лязг металла, грудь внезапно пронзает болью.

Я распахиваю глаза. Король крутит металлические когти у меня под кожей. Останавливается прямо над ребрами.

Мое дыхание становится прерывистым.

– Я буду так рад, когда все это закончится, – непринужденно говорит король, регулируя линзу. – Ты хоть представляешь, как утомительно создавать себя заново каждые шестьдесят лет или около того? Давать взятки слугам, инсценировать собственную смерть снова и снова, чтобы передать корону «сыну» или «племяннику». Пару столетий тому назад я даже пытался завоевать Гвайд – просто для разнообразия, – но это обернулось катастрофой. Меня уже тошнит от этого треклятого дворца, треклятого королевства. Когда ведьма умрет, я смогу пойти, куда захочу. Меня ничто не будет держать здесь, больше не придется томиться в ожидании, пока она попытается убить меня. – Он хмуро смотрит на линзу и снова ее поправляет. – Но я без дела не сидел. Теперь я обладаю почти таким же могуществом, как она. Меня сдерживает только одно – нужна новая душа. Моя угасает.

– Вы хотели сказать ее душа? – шепчу я. – Душа Гвиден?

Он смеется.

– Она не принадлежала ей уже много веков. Без нее Гвиден стала только сильнее, тебе не кажется?

– Это вы создали ее такой.

– И я же ее уничтожу.

Он щелкает переключателем на боковой части устройства.

И меня охватывает ослепительная, сокрушительная боль.

Вокруг нет ничего, кроме света, жара и моих собственных криков.