В бессердечном лесу

Но глубокой ночью, когда они впервые возлегли вместе во тьме, он вырезал душу из ее тела и оставил только сердце. Поглотив душу нимфы, он обрел бессмертие и невероятное могущество.

Ее кровь пропитала землю. Она хотела умереть, но лес не позволил. Деревья подпитывали ее своим соком, и они с юношей стали равными по могуществу, вот только ее сила заключалась в росте. Она вырастила бессердечное дерево. Сыновей и дочерей. Ее лес разрастался все больше и больше, подобно дворцу юноши. Нимфа изгнала всех людей из своей крепости и стала ждать того дня, когда ее сила достигнет пика, когда ей будут повиноваться деревья и звезды, когда она сможет управлять ими, как солдатами. И когда это произойдет, она наконец-то встретится с юношей и убьет его за то, что он сделал.

Раньше она хотела вернуть душу, но со временем поняла, что в ней нет необходимости. У нее есть сердце, власть и бесчисленное количество чужих душ, которые можно пить, пить, пить. И этого достаточно».

Мама научила меня убийственной песне. Как ломать тела людей, которые забредали в лес. Они – дети Пожирателя Душ, а потому должны умереть, умереть, умереть.

Теперь-то я знаю правду. Может, король и поглотил душу мамы, но она поглотила куда больше. Если кто и Пожиратель, так это она.

Мое сердце пылко стучит в груди. С волос осыпаются листья.

Время в этом теле подходит к концу.

Нужно было вразумить Оуэна. Силой увести его из дворца Пожирателя, пока еще была такая возможность. Сказать, что я уже не тот монстр, что раньше. Что я всем своим естеством сожалею о произошедшем с его мамой в лесу.

Я хочу, чтобы он был рядом и смотрел со мной на звезды.

Хочу пообещать, что спасу его, если смогу.

Сказать, что я люблю его, пусть у меня и нет души.

Я люблю его.

Слова, такие хрупкие и в то же время сильные, порхают внутри меня, как бабочки со стеклянными крыльями.

Внезапно меня обжигает тревога, подобно жару лесного пожара, и я хватаю нити души Оуэна.

Он уже не один.

Пожиратель нашел его.

Глава сорок девятая. Оуэн

Король тащит меня глубже в комнату, его руки крепко сдавливают шею. Я извиваюсь и пытаюсь сделать вдох. В ушах гудит, перед глазами выплясывают пятна.

Он швыряет меня на пол, и я весь скрючиваюсь, как скомканная бумага, жадно глотая воздух и пытаясь прийти в себя.

А ведь я планировал убить его – смех да и только!

Король присаживается, забирает у меня нож.

– Ты имеешь хоть малейшее представление, – произносит он низким, ледяным голосом, – что случилось с твоей сестрой?

Я часто моргаю, глядя на него снизу вверх.

– Вы убили моего отца!

Он без предупреждения бьет меня кулаком по лицу, и я отъезжаю по полу. Быстро заняв сидячее положение, вжимаюсь спиной в стену у стола. Сердце колотится и выпрыгивает из груди. По подбородку стекает алая теплая жидкость.

– Твоя сестра, – сплевывает он. От него разит землей, гнилью и влажными листьями. Борода по-прежнему аккуратно подстрижена, но кожа отслаивается от лица, открывая местами вид на мясо и мышцы, к которым не хочется присматриваться. Король шипит сквозь зубы, хватает меня за плечи и рывком ставит на ноги. – В детской пусто. Твоя сестра исчезла, зато ты здесь. Я знаю, что ты приложил к этому руку. ГДЕ ОНА?!

– Не знаю. – Где-то посреди моего ужаса затесалось облегчение. Авела в безопасности. Бедвин унесла ее, и она в безопасности. По крайней мере, в большей, чем я в данный момент. Обвожу взглядом комнату. Иного выхода, кроме как через железную дверь, нет, а король преграждает мне путь. – Но я знаю ваш секрет. Вы не тот, за кого себя выдаете.

– Ты вздумал шантажировать меня, мальчик? – Он смеется и тянет меня к центру комнаты, где стоит железный стол.

Я сопротивляюсь, но он необычайно силен. Его пальцы впиваются в кожу моих рук вплоть до костей. Король закидывает меня на стол, и я давлю ногой пузырек. Осколки дырявят штаны и вонзаются в бедро.

Затем он привязывает меня к столу кожаными ремешками, туго затянутыми на запястьях и щиколотках, и застегивает своеобразный ошейник. Я верчусь и дергаю руками и ногами, но ремешки не растягиваются.