В боях за Молдавию. Книга 2

Но одно известие всполошило эсэсовцев. Александр Маник утверждал, что у села Сарата-Мерешены на опушке леса он встретил 12 партизан в форме немецких солдат. Вооружены они были до зубов: немецкие автоматы, пистолеты, гранаты, у двоих — ручные пулеметы. Один партизан с отличиями офицера говорил по-немецки. Маник приветствовал их, как положено: вскинул вытянутую руку и крикнул «Хайль Гитлер». «Однако, к моему удивлению, — рассказывал лесник, — человек в форме немецкого офицера ответил по-русски: «Мы партизаны, а не фрицы. Сейчас же поворачивай назад и сиди дома целые сутки. Никому ни слова, что видел нас, иначе капут». Я перепугался и бросился наутек домой. Только на следующий день решился пойти в Ганчешты, но не через Сарата-Мерешены, а через Лапушну». Встревоженный комендант долго допрашивал лесника, путаными вопросами пытался сбить с толку и тем самым убедиться в степени достоверности сведений Маника. Много раз спрашивал одно и то же: случалось ли, что партизаны заходили в лесную сторожку? Маник отвечал твердо: нет, ни разу, они боятся вашей засады…

На сообщение Маника комендатура реагировала мгновенно. Началась сплошная проверка документов у всех немецких команд, прибывающих в населенные пункты и двигающихся по дорогам. Была установлена особая отметка на личных документах. Возникало множество недоразумений. Задержанных пачками отправляли в комендатуру, оттуда целыми днями неслись шум, крики, ругань. Хлопот у перепуганных гитлеровцев было по горло.

Читателю нетрудно догадаться, что «двойная игра» Маника была, конечно, известна в партизанском отряде. Больше того, ею руководил сам командир отряда Виктор Петрович Александров. Это он придумал легенду о появлении партизан в немецкой форме и научил лесника, как преподать ее господину коменданту. Все другие донесения Маника также предварительно обсуждались с Александровым. В партизанском лесном штабе это называлось «забросить удочки». «Все дело в наживе, — шутил Александров, — чем жирней кусочек на крючке, тем верней рыба клюнет. Это любой рыбак скажет…»

На версию о партизанах в немецкой форме комендантская «рыба» клюнула, и вся кутерьма с проверкой документов изрядно попортила нервы гитлеровским воякам.

Клюнул однажды на ложное сообщение о якобы задуманной партизанами операции под Лапушной и командующий армейской группой генерал Думитреску. Он снарядил туда до двухсот карателей, и все они попали в засаду. По крайней мере пятьдесят солдат пало под меткими очередями из автоматов, три грузовика были сожжены.

Кроме того, Виктору Петровичу Александрову нужно было заботиться и о том, чтобы укрепить доверие оккупационных властей к леснику, а здесь без «достоверных» сведений и вещественных доказательств не обойдешься…

Как-то Александр Маник доложил шефу, что, обходя лес, встретил человек пятнадцать неизвестных. Были они вооружены и с лопатами. Застал их за подозрительной работой: откапывали заброшенный старый колодец. Это на просеке, которая выводит на лапушнянскую дорогу. «Они предупредили меня, — закончил Маник, — что если я донесу немцам или жандармерии, мне будет плохо…» Шеф отметил на карте указанное Маником место и сказал:

— Ничего они тебе не сделают, — ты же пришел не к немцам и не к жандармам, а в лесничество «по своим делам».

Он приказал Манику выйти из кабинета и подождать. Сидя в приемной, Маник слышал сквозь неплотно притворенную дверь, как шеф с кем-то долго разговаривал по телефону, потом к лесничеству подъехала машина, из которой вышел немец и проследовал в кабинет. Как только он уехал, Маника вызвали.

— Тебе задание, — сказал шеф, — проследи, когда они там закончат откапывать колодец, и высыпи туда содержимое этой коробочки. Поручает тебе это сам господин генерал…

В следующий приход Маника к шефу не пустили, а велели немедленно идти в жандармерию. И первое, что спросили там, — о коробочке.

— Ты высыпал?

— Так точно, вчера при обходе квартала.

— Врешь.

— Проверьте…

Жандармский локотенент побагровел, схватил лежавший на столе стэк и наотмашь ударил Маника по лицу. Рассеченная губа засочилась кровью. Лесничий оторопело смотрел на жандарма. Приложил платок к губе. А жандарм орал, словно не он ударил человека, а его самого полоснули.

— Снюхался с ними? Мы все знаем…