В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке.

Мы с Виктором зашли в нашу комнату, поставили свои вещи, спрятали скрипки в шкаф (в этой гостинице не предполагались хищения инструментов) и я спросил его: «Поедешь на вокзал?» «Как же, как же! Побегу!» – ответил он. «Я уже один раз оказался в дураках. Так же ездил за Борей в Минске. Реентович денег за такси так мне и не вернул. Так что… даже и не подумаю. Пошли гулять. Киев – красивый город. Есть что посмотреть». И мы пошли осматривать город. Пообедав где-то в одном из ресторанов на Крещатике, мы возвратились в гостиницу. Там мы узнали, что Борис Давидович благополучно дошёл пешком до гостиницы с чемоданом и со скрипкой, не взяв такси и даже не воспользовавшись общественным транспортом. Так что Виктор был совершенно прав, не сделав ни малейших усилий в деле «спасения» нашего коллеги. «Язык до Киева» его и довёл, причём за полчаса бодрого шага.

Вообще Борис Давидович всегда был объектом розыгрышей, на которые очень легко поддавался.

В том же сезоне 1972-73 года мы посетили также и Минск. Концерты «Ансамбля скрипачей», как и везде проходили с большим успехом и как и всегда транслировались по местному телевидению. Кроме того состоялся ещё и третий концерт на самом телевидении, где по-видимому программа записывалась на плёнку с целью дальнейших трансляций как всего выступления, так и отдельных номеров.

Когда мы уезжали из Минска после концерта на вокзал, неожиданно раздался голос нашего коллеги – скрипача Эрика Шашкина. Он заговорил, не обращаясь ни к кому, как бы размышляя вслух: «А я сегодня пообедал за 78 копеек. И между прочим – с пивом». Волнение бедного Бориса Давидовича было непередаваемым: «Ох! Где? Где ты пообедал?» «А вот – столовая за углом!» Горю Бориса Давидовича не было предела: «А я… я пообедал в гостинице за три с полтиной! И что я там ел? Совсем ничего! О-о-о… Почему ты мне не сказал?» «Так ведь я тебя днём не видел», – был ответ Эрика.

Самое замечательное, что эти розыгрыши повторялись каждый раз и каждый раз Борис Давидович на них наивно поддавался. Он был славным и скромным человеком. Не был женат уже много лет. Наш замечательный скрипач Даниил Шиндарёв звал Бориса Давидовича «букинистом», так как по его словам он «коллекционировал» сберегательные книжки. «Ну, Боря, ну скажи честно, ты ведь старый букинист – сколько книжек у тебя уже накопилось?» «Да совсем немного», – вяло отбивался Боря. «Правда, немного», – повторял он. «Ну, Боря, при твоей экономии… нет, этого не может быть, ты не хочешь сказать правду – ты действительно солидный букинист!» Это было всегда весёлой темой – разыгрывать, хотя и беззлобно Бориса Давидовича любили даже некоторые дамы.

Оказалось всё же, что один раз он действительно потерялся где-то в ГДР несколько лет назад и, не зная ни слова по-немецки (подозревали, что и не умея прочесть ровно ничего), он действительно остался «позабыт-позаброшен» где-то посреди небольшого города, где его также забыли и только бдительность Реентовича, также считавшего «головы» спасла положение. Бориса Давидовича нашли на том же месте, где происходило массовое «отоваривание» немецкой марки. Он стоял на улице и… плакал. Всем стало его безумно жаль, и с тех пор все знали, что Борис Давидович всегда теряется, и что найти его можно лишь на том месте, где было последнее массовое присутствие членов Ансамбля. Так оно и повелось. Потому неспроста Реентович забеспокоился в Киеве. Но Киев – не Германия. Язык довёл его до самой гостиницы.

В другой раз была запись концерта Ансамбля на московском телевидении в Останкино. Почти всё время оператор почему-то показывал с довольно близкого расстояния Бориса Давидовича. При виде его согбенной фигуры у зрителей закрадывалось вполне оправданное ощущение, что в Советском Союзе, как говорили в Одессе – «таки-да» – еврейский вопрос очень даже существует! После записи (во время исполнения мы могли видеть себя на мониторе) один из участников стал приставать к Б.Д. с вопросом – «Почему оператор в основном показывал только тебя? Что он в тебе такого нашёл?» Борис Давидович снова вяло отбивался: «Ну, я не знаю! Что я могу сделать? Ведь это не меня снимали, всех, а почему…» «Вот именно – почему?» – грозно возопил наш коллега. «Почему тебя одного показывали больше, чем нас всех? Чем ты им так понравился? А?» «Ну, откуда я знаю, я не знаю, какая разница, кого там показывали? Всё равно публика скоро всё забывает…» «Нет! Разница большая! Тебя показывали, а нас нет! Это просто безобразие» – продолжал наступать наш коллега. Мы с трудом его успокоили, уговорив, что съёмки вёл и другой оператор и что они будут монтировать две плёнки, а там, наверняка покажут – и как полагается покажут – и нашего коллегу, а не только Бориса Давидовича. Это ненадолго пригасило честолюбивые страсти.

* * *