В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Ну как же не покровитель? Разве ты не его воспитанник?

– Меня воспитывали мамины родственники, они маглы.

– Тебя спрятали у маглов, это понятно, – терпеливо сказала Оверклифф, – но воспитывал-то тебя Дамблдор?

– Нет, – Поттер вздохнул. – Я его в первый раз в жизни увидел уже здесь, в Хогвартсе. Я даже не знал, что волшебник, пока письмо не пришло.

– Что мы возимся? – громыхнул Дэниел Хигги, угрюмый громила, любимчик Флитвика. Он грузно поднялся с диванчика, шагнул к Гарри, взял его за подбородок и пристально всмотрелся в глаза. – Легилименс!

Все замерли, и только со стороны Ковена послышалась тихая, но прочувствованная ругань – это Флинт придержал рвущегося на выручку Малфоя, спеленав того Инкарцеро.

Хигги недоумённо посмотрел на свою палочку и повторил:

– Легилименс! Да что за гадство? Снимай амулет, умник, а то сейчас голяком тут будешь стоять.

Гарри дёрнулся и попытался отстраниться:

– У меня нет амулетов. Отпусти, пожалуйста.

– Отпусти мальчика, – Пьюси подошёл и положил руки Гарри на плечи. – У него нет амулетов, и на него не действует легилименция. Его даже я не читаю – абсолютный врождённый блок.

– Пьюси, ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовался Бёрк. – Поттер – полукровка.

– Значит, не полукровка, – пожал плечами Эдриан. – И я себя никогда не чувствовал лучше. Вот, например, тебя я слышу даже через твой дурацкий кулон. Тот, что с птичкой. Потребуй деньги назад, кстати – редкостная халтура.

Слизеринцы, растерянно переглядываясь, загомонили.

– Ты хочешь сказать, – прищурился Бёрк, – что это подменыш? А где тогда Поттер?

– Он может быть и бастардом, – Пьюси говорил тихо и спокойно и был очень не похож на себя прежнего.

– А толку? Всё равно из рода выгнали, – Эмили Оверклифф задумчиво посмотрела куда-то в потолок. – Дамблдор знает о твоём блоке?

Гарри кивнул.

– Очень интересно, это надо обдумать. И домой написать обязательно, пусть тоже думают. Говоришь, ты не в курсе планов Дамблдора?

Гарри мотнул головой:

– Нет. Я не хочу быть героем. Я специально сказал, что вас победили. Чтобы никто не лез. Ни ко мне, ни к вам.

– Мечтай! – засмеялся Бёрк. – Хорошо, мы тебя услышали, свободен. А теперь пошли смотреть на первого за несколько столетий Малфоя, не сумевшего отовраться от дуэли. Бедный Люциус обзавёлся порченым отпрыском.

– Бёрк, – звонкий голос Малфоя легко перекрыл шум разговоров в гостиной, – с тобой я драться не буду. Тебя я просто отравлю когда-нибудь, без всяких затей.

– И ты мечтай, – снисходительно усмехнулся Бёрк. – Это был комплимент вообще-то.

– Я польщён, – злобно ощерясь, процедил Малфой.

Гарри покачал головой. Хорёк, как он есть, без прикрас – если не сможет покусать, то потом втихую нагадит.

Пьюси непонятно улыбнулся, взял Поттера за руку, подвёл его к Драко и прошептал:

– Малфой, вокруг него всю жизнь будет крутиться огромное количество самых разных людей. Приготовься ревновать круглосуточно – мой тебе совет.

Драко сузил глаза, смерил Эдриана очень нехорошим взглядом и схватил недоумевающего Гарри за другую руку:

– Пошли, Поттер! Ни на минуту нельзя оставить, обязательно куда-нибудь встрянешь, гер-р-рой!

Этот мальчишка всё-таки был героем. Наверное, сама фамилия Поттер наделяла своего носителя смесью наглости и глупости в самом неудачном их сочетании. Пусть этот ребёнок стал Поттером поневоле, несчастливая фамилия искалечила и его.

Снейп с тоской наблюдал за дурным весельем студентов, предчувствуя новый виток межфакультетской вражды. Золотой мальчик вместо ожидаемой речи о равенстве домов Хогвартса, на которой настаивал Дамблдор, официально объявил себя укротителем тёмных магов.

Судя по ликующему Гриффиндору, герой был прощён. Мало того, по физиономиям раскрасневшегося Уизли и бледного Лонгботтома без всякой легилименции было понятно, что они искренне раскаиваются – недооценили храбреца, добровольно полезшего в самое логово выкормышей Лорда.

Северус от души костерил сумасброда не-Поттера. «Выпендрился? – орал он мысленно, судорожно стискивая ручку чайной чашки. – Покрасовался? Что теперь дальше будешь делать, Золотой мальчик?» Сегодня же вечером придётся вести долгую и неприятную беседу со своими подопечными. Снейп всерьёз опасался, что оскорблённые слизеринцы подвергнут малолетнего идиота такой травле, какой ещё не знал Хогвартс.

А ещё ему хотелось опрокинуть супницу на голову торжествующей Макгонагалл. Ведь не девица уже, а мозгов как не было, так и нет. Получается, идиот, прилюдно впутавшийся в свару с собственным факультетом, для неё дороже тихого, вдумчивого и старательного мальчика.

Успокоить студентов прямо сейчас мог только Дамблдор. Тот старался изо всех сил – нёс лютую банальщину о пресловутой дружбе всех со всеми, но говорил негромко, проникновенно, заставляя прислушиваться к себе, и плавно водил руками, завораживая взбудораженных детей. Вопли немного стихли, а потом и вовсе прекратились – домовики подали ужин.