В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Я думал, они сегодня будут, – хмыкнул Драко. Младший Нотт в душе так и не смирился с помолвкой, и, видит Мерлин, задаваку Паркинсон ждали очень непростые времена.

– Сегодня для своих праздник, – вздохнул Тео, пошарил в корзине и бросил Малфою крепкое ароматное яблоко. – Люди, похоже, сутками работали. Я уезжал, тут ещё и близко ничего похожего не было. Говорят, дальние фермы и мельницу первым делом восстановили, чтобы по весне посев начать вовремя. А приём будет завтра.

Он внезапно замер, потом ошеломлённо потряс головой и невесело рассмеялся:

– Приём. Охуеть! Слышишь, Хорёк, в Нотт-мэноре будет приём. Не пьянка по случаю выкупа домишки Причарда из залога за пошив наших школьных мантий, не гулянка в честь рождения или совершеннолетия чьего-то сына, и даже не попойка с горя, когда деньги за контракты закончились, а на завтра просто не за что купить муки и молока. Целый приём. С настоящими гостями.

Драко едва не поперхнулся яблоком. Он знать не знал, что Ковену приходилось настолько несладко. Лорд Нотт – удивительный человек. Любой другой, обладающий его силищей, уже вовсю громил бы Лютный. А он, молодец какой, сумел дождаться помощи и уберёг своё доброе имя. Ему и Тео повезло с отцами, что ни говори.

– Паркинсон – классный финансист, – сказал он вместо этого. – Отец говорит, редкий талант. Потерпи, Тео, это всё для твоей пользы. Мне кажется, того, что осталось от нашего состояния после войны, на ваш мэнор не хватило бы. Скорее всего, Паркинсон тоже участвует.

– А мы кругом в долгах, да? – Тео помрачнел ещё больше.

– Чушь, – твёрдо сказал Драко. – Просто настали времена, когда поодиночке не выжить. Отцы знают, что делают. Не психуй.

Потом они просто трепались ни о чём: сплетничали об общих знакомых, гадали, каким будет новый семестр, Тео подкалывал Драко «милашкой-змееустом», а Драко прохаживался насчёт «огневика-подкаблучника». Заполошно метались языки пламени в грубом очаге крохотной караулки, немилосердно дуло сквозь забитые досками бойницы, они сидели, прижимаясь друг к другу для тепла, и хихикали, как идиоты.

А наутро за завтраком лорд Нотт сознался, что платой за здоровье старшего Малфоя стало его покровительство над Поттером. Теодор и Драко переглянулись и заржали в голос под понимающим взглядом Магнуса и недоумевающим Нарциссы.

В этот же вечер, когда задавака Паркинсон, морщась, осматривала неказистое убранство главного зала и надменно задирала нос перед местными девчонками, подал голос воскресший из праха Драко Блэк.

«Какого хрена! – заревел он, потрясая воображаемыми кулачищами, раза в два больше реальных. – Да в этом зале сам Ублюдок сидел, мясо жрал, пиво пил и не кривился! В колодки суку! Маврам продать!»

И счастливый Драко Малфой понял, что жизнь потихоньку налаживается.

«Здравствуй, Драко!

Поздравляю тебя с Рождеством и желаю, чтобы все твои мечты исполнились.

Хочу сказать тебе большое спасибо за подарок – он чудесный.

Я слышал, будто Прытко пишущие перья запрещены в Хогвартсе, но я не буду носить его на уроки. Твой дар сэкономил мне много времени – я успел сделать все записи, какие планировал.

И даже это письмо я пишу твоим подарком. Вернее, я просто думаю, а перо пишет. Я не буду перечитывать и править послание, отправлю как есть. Прости, но мне почему-то кажется, будто тебе могут быть интересны мои мысли.

К сожалению, мне нечем тебе отдариться, прости, я как-то не подумал. Прости ещё раз, пожалуйста.

Каникулы получились вовсе не такими тоскливыми, как мне представлялось. Снейп ушёл в отпуск, а меня отдали под надзор мадам Помфри. Я опять в Больничном крыле, и это лучшие каникулы на свете. Не смейся.

Рождественский пир вышел забавным. Магические хлопушки – это нечто. Я просто влюбился.

С Уизелами отношения складываются не ахти. С Рональдом я пока не разговариваю, он наказан, и наказан за дело. Близнецы принялись было за свои шуточки, но я натравил на них свой браслет и ничуть о том не жалею. Они-то в методах не стесняются, ну так и мне нечего стыдиться. Персиваль меня игнорирует, и я с чистой совестью плачу ему тем же.

В рождественскую ночь на потолке Большого зала «включилось» какое-то откровенно тропическое небо. Я в жизни не видел столько звёзд разом. И Млечный путь, оказывается, действительно путь – широкий тракт, а не тонкая белесая полоска, едва заметная без телескопа.

Я всегда недоумевал, почему мы не используем эту красоту на уроках астрономии. Профессора Синистры на пиру не было, и я осмелился спросить у Маккошки – она выпила немного вина, вытерпела поцелуй в щёку от Хагрида и стала похожа на человека. «Мистер Поттер, – сказала она. – Учитесь обходиться тем небом, под которым вас поместил создатель. Чужие небеса – есть мираж и вредный соблазн».

Несчастная Маккошка. Не бывает чужих небес – они едины и простёрты над каждым из нас. Каждый волен выбирать, каким ему видится небо. Кто-то выбирает жизнь под небом, скудным на звёзды и вечно затянутым тучами, а кто-то живёт под сверкающим великолепием мириад галактик, какого, по здравому размышлению, не должно быть видно с поверхности Земли.