В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Тоска! – махнул рукой тот. – Одна радость, Снейпа куда-то дракклы унесли на все каникулы. А Поттер дуется, ни полсловечка мне за всё время не сказал. В «Пророке»-то трепался как под Веритасерумом, а тут молчит и нос дерёт.

– Мы сами виноваты, Рон, – Невилла опять принялась грызть совесть. – Он же подумал, что мы к нему относимся как слизеринцы. Нужно во всём признаться Гермионе и попросить у Гарри прощения. А ещё я хотел ему рассказать одну тайну.

– А мне?

– И тебе тоже. Ты же умеешь хранить тайны?

– Лонгботтом, – прищурился Рон, – уж не обозвал ли ты меня треплом?

Невилл сконфузился и почти прошептал, краснея:

– Нет, что ты, я ничего такого даже не думал.

Рональд кивнул и принялся деловито рыться в шкафу в поисках школьной мантии – скоро должен был прибыть Хогвартс-экспресс. Первый ужин после каникул считался праздничным, следовало одеться прилично.

– Я в штаб мебели натаскал. И даже кресло нашёл почти целое. К Хагриду ходил, но он ничего нового не рассказал. С Клыком бегал по снегу – ух, и здорово! А ещё Коросту выгуливал по замку, а то бедный зверёк тут засиделся.

Коростой звали фамильную уизлевскую крысу – она досталась Рону от Персиваля, когда тому родители купили сову. Крыса была жалкая и противная на вид, но необыкновенно живучая. Рональд хвастал, будто она живёт в семье уже больше десяти лет.

Преклонный возраст подарил Коросте несвойственную крысам степенность, а необходимость общаться с Уизли – удивительное чутьё на неприятности. Как только Рон или близнецы задумывали какой-нибудь эксперимент, крыса чудесным образом исчезала из запертой клетки и находилась немного погодя, когда экспериментаторы теряли запал. Ещё Короста любила вкусно покушать, и одно время Рон даже повадился таскать её в Большой зал.

Конец крысиному гурманству положил Поттер – он прочитал впечатляющую лекцию о грызунах, как о переносчиках заразы и виновниках Великой лондонской чумы. Под прицелом полусотни слизеринских палочек Короста обгадилась и спряталась за пазухой багрового от гнева и смущения Рональда. Больше Рон крысу из спальни не выносил. Да Короста и сама не горела желанием испытать свою живучесть, большую часть дня она мирно дрыхла в постели у Рона.

Невилл незаметно скривился. Ему тоже страшно не повезло с фамилиаром. Бабушка подарила внуку жабу Тревора, хотя сам Невилл предпочёл бы что-нибудь менее экзотическое и более пушистое. И ладно бы проклятое земноводное спокойно сидело в переноске, но оно всё время норовило удрать. Невилл с лёгкой душой помог бы ему затеряться (желательно, в Запретном лесу), кабы не бабушкина убеждённость, будто жабы умеют отводить от хозяина лёгкие сглазы и проклятия лучше всяких амулетов.

Леди Августа регулярно справлялась о самочувствии Тревора, и Невилл опасался, что малейшее жабье недомогание спровоцирует бабушку на скандал по поводу покушения на наследника Лонгботтомов. Жабу полагалось носить с собой, но Невилл предпочитал держать её в спальне – проклятия то ли будут, то ли нет, а насмешек он уже выслушал предостаточно.

Рональд рассказал ещё парочку новостей, описал рождественский пир, пожаловался на проделки дуреющих от скуки близнецов, запер Коросту в клетку и потащил Лонгботтома в холл – встречать Гермиону.

– Только ты сразу всё не выкладывай, – озабоченно сказал он, – эдак осторожно, между прочим. И потом, мы ничего плохого не хотели.

Невилл согласно кивал, но понимал, что осторожно признаться в обмане не получится. Гермиона умна, сразу догадается о недосказанном, и тогда получится, что они соврали дважды.

В холле уже стояли Поттер и Снейп, и при виде последнего Невилл непроизвольно попятился. Чёрная-пречёрная мантия, скрещённые на груди руки, недовольно поджатые губы, нахмуренные брови – того и гляди заработаешь три тролля, минус сто баллов и отработку на месяц.

– Иди уже, – едва слышно пробормотал Рон, – авось не покусает. Бери пример с Поттера, стоит, как под сенью Мерлина. Ишь, лыбится.

– Так он герой, ему положено, – нервно хихикнул Невилл, мысленно воззвал к Годрику и сумел-таки выдавить: – Д-добрый вечер, профессор Снейп. Здравствуй, Гарри.

Рон тоже кое-как поздоровался и, схватив Лонгботтома за руку, утащил того за одну из массивных колонн.

– Кончилось счастье, – переведя дух, мрачно заявил он. – Соскучились по флоббер-червям, мистер Лонгботтом? Вот и я не слишком. А Поттер-то, видал, как зыркнул?

Невилл тяжко вздохнул:

– Мы виноваты, Рон, ничего не попишешь.

– А я не смог бы все каникулы дуться. Слизень, чистый слизень.

Невилл пожал плечами. Он и сам был не слишком отходчив, мог неделями вновь и вновь проговаривать про себя ответы на обидные слова, раз от раза всё более хлёсткие и ироничные. Осталось только научиться делать это вслух и не спустя три дня после ссоры. Хорошо Уизли с его дивной способностью забывать невзгоды едва ли не на следующее утро, а они с Поттером таким счастьем обделены.