В борьбе с большевизмом

Газетная шумиха по существу своему была вызвана моей небесплодной работой во имя Родины и для Родины. Это не входило в расчет русских социалистов, а заодно и товарищей их – немецких. Со страниц печати, начавшей травлю против меня, последняя перенеслась в обсуждения «партийных товарищей», а оттуда в иные сферы, где появился длинный список моих антисоциалистических деяний и где впервые заговорили обо мне как о вредном человеке. Из кабинетов социалистических министров Германии по моему адресу пущено было распоряжение – выслать меня из пределов Пруссии.

Отсюда и начало той работы моей, которую я вынужден назвать скрытой. Связь с моими солдатами не прекращалась, но поддерживалась она с большей осторожностью как с моей, так и с их стороны. Однако еще в самом начале я добился своего: ни офицеры, ни солдаты, перейдя границу, нужды материальной не терпели. Мои переговоры с лицами, стоявшими тогда у власти, дали благоприятные результаты. Вот выписка из протокола заседания Министерства государственной обороны от 28.1.19.

«Касательно русских войск:

Нижние чины русских войск должны получать в день 1 марку, офицеры на одну марку больше, чем военнопленные офицеры. Запросить русские войска, согласны ли они производить сельскохозяйственные работы. Предложения направлять Военному Министру, который при посредничестве Правительства организует отправку войск. На места, где работает достаточное количество немцев, русских солдат не брать.

верно:

Генерального Штаба, Полковник Григоров».

От чинов же армии я в ответ на эти выпады, начал получать груды писем, горячих возражений и успокаивающих заверений. Как образец привожу одно из этих писем:

«8 февраля 1919 г.

8 февраля 1920 г.

Лаг. Зальцведель Лаг. Альтен-Грабовъ

Курляндия под русским флагом.

Конвой и Зальцведельская Пулеметная Команда, вдали от своего Шефа, мыслями и сердцем верны всегда Ему, как и год тому назад. Самое большое желание – видеть Вас, Ваше Сиятельство.

Никакие невзгоды и заманчивые обещания всяких проходимцев не изменят никогда наших взглядов и честного слова, которым мы связаны с Вами.

Верный Вам Ваш Конвой и Зальцведельская Пулеметная Команда».

Я один понимал цену этим письмам. Напрягал волю, презрительно отмалчивался на все выпады и только раз, после появления статей таких «деятелей», как герцог Лейхтенбергский (Архив русской революции VIII) и генерала Краснова, я попытался одним открытым письмом в «Deutsche Zeitung» сразу ответить всем, коротко и с достаточной ясностью. Беру выдержку (в русском тексте) из этой отповеди.

В дни «Капповского путча» в газетах появились заметки, в которых указывалось на мое участие в нем. В одной из них говорилось определенно, что накануне путча было заседание под председательством г. Каппа, при участии князя Волконского, князя Кропоткина, А. Гучкова и моем. Между тем я по прибыли в Германию, по требованию Антанты должен был оставить Берлин и мирно проживал в то время в Ширке (Harz).

Узнав обо всем этом, я попросил местную полицию выдать мне удостовереше[64] о том, что я в течение трех месяцев из Ширке не отлучался.

Настоящую заметку прошу поместить как опровержение, которое тогда было помещено. С князем Волконским я не знаком, князя Кропоткина не видел около 4 месяцев, с г. Гучковым же ничего общего не имею; что же касается высокоуважаемого г. Каппа – его к сожалению никогда не видал и не был знаком. Вмешиваться во внутреннюю жизнь Германии я не считал и не считаю себя вправе. Безработным корреспондентам, если они видят заработок в том, чтобы трепать мое имя на разных страницах, – я предлагаю обратиться к моему денщику и он выплатит им суммы, определяющие их газетный заработок, за эти заметки. Таким образом общество будет избавлено от заблуждения, в которые его вводили гг. корреспонденты.