В бурном потоке

Та самая неглубокая канавка со льдом. Разбитое зеркало — семь лет несчастья… Что за чепуха! А рана жжет все невыносимее. Ясно, лихорадка… Но это быстро пройдет, особенно, если ходить за ним будет Шура.

А вот и невысокая баррикада. Женщины и дети разбирают бревна. Роберт тщетно искал глазами Шуру. Он почувствовал смертельную усталость. В горле так пересохло, что он не мог слова выговорить. Навстречу шла пожилая женщина с полным ведром. Роберт поманил ее. Она не сразу поняла, но затем подошла и дала ему напиться. Он пил с такой жадностью, что захлебнулся; вода потекла у него по подбородку и за ворот рубашки.

Вокруг Роберта и старухи собралась кучка детей. Девочка с веснушчатым, курносым носиком ахнула:

— Кровь так и хлещет!

Старуха опустила ведро и взглянула на Робертову руку.

— Бьет, чисто фонтан. Перевязать тебя нужно, сынок! Только вот некому. Санитарку-то здесь… — И, оборвав на полуслове, крикнула в испуге: — Что это ты?

Роберт здоровой рукой схватил ее за плечо и так тряхнул, что прибранные наверх косицы упали ей на шею.

— Что с ней случилось? — крикнул он хрипло. — Ты про блондинку? Про ту, что с нами была?

— Почем я знаю, — ответила старуха, избегая его взгляда. — Это и не при мне было.

Роберт впился в лица детей, стоявших подле, разиня рты. Веснушчатая девочка сказала:

— Она самая. Я видела, как вы пришли. Ей прямо в голову попало, сюда и сюда… и еще двоим тоже.

— Где она? — запинаясь проговорил Роберт. Все кружилось перед глазами. Только величайшим усилием воли он держался на ногах. — Где она?

— Унесли, — с детской важностью объявила девочка. — А крови на ней, крови — ужас сколько! Да, да, я не вру, она была вся в крови. Ее прямо на куски разорвало…

У Роберта потемнело в глазах.

Когда Роберт пришел в себя, он лежал в кровати. Лампа под зеленым абажуром отбрасывала кружок света на больничный столик с лекарствами. Пахло карболкой.

Только сейчас он заметил, что рука у него в лубке. Что-то из глубины памяти пыталось выбраться на поверхность. Но что? Все было затуманено, словно пригашено… Хотя… постой… постой… как же это случилось? Его ранило в руку… Васька… дорога назад через площадь…

Мужчина и женщина — оба в белых халатах — подошли к его койке.

— Еще укольчик! — сказал мужчина, у него была большая, точно отполированная плешь и очки в черной оправе. Роберт собирался что-то спросить, но плешивый предостерегающе поднял палец. — Вам нельзя разговаривать. Лежите спокойно. И постарайтесь уснуть.

Женщина дотронулась до здоровой руки Роберта каким-то металлическим предметом. Роберт почувствовал легкое жжение. Мужчина как бы растаял в воздухе. Но прежде чем растаять, он успел прошептать:

— Достаточно, сестра!

Сестра… Но куда девались ее белокурые волосы? Ну ясно, она спрятала их под папаху, под огромную папаху, которая все закрыла: световой круг, кровать…

В следующий раз Роберт проснулся уже днем. На краю его койки сидел Васька, он был свежевыбрит, усы лихо подкручены, ссадина на лбу заклеена пластырем, придававшим ему особенно воинственный вид.

— Ну, как здоровье? — приветствовал он Роберта и встал. — Товарищи шлют тебе привет. Поправляйся скорее, у нас каждый человек на счету. — Достав из кармана гостинцы — пачку табаку и два яблока, — он неловко положил их на одеяло и нахлобучил фуражку. — На днях опять загляну. Мне еще надо проведать Василенко. Он в соседней палате. Его в ляжку ранило. Ну, всего тебе, Роберт Робертович!

— Погоди, — остановил его Роберт. — Я хотел спросить…

— В другой раз, Роберт Робертович! Доктор сказал — тебе нельзя разговаривать.

— Нет, погоди… Что… — То самое, пригашенное, забытое, вдруг всплыло в сознании. — Что с Шурой?..

Васька отвернулся. Рука его нервно теребила ремень новенькой, с иголочки, кобуры. Наконец он набрался духу. Лицо его передернулось, и он сказал странным, надтреснутым, голосом:

— До тебя еще, должно быть, не дошло… Мы позавчера ее похоронили… В братской могиле… вместе с другими товарищами. Двадцать семь человек. Каждый гроб обернули кумачом и дали три ружейных залпа, как и подобает павшим героям революции… Федоренко приезжал на похороны и еще один член реввоенкома. А сколько было делегаций с предприятий! Все, понимаешь, с венками, с музыкой… Словом, все было так, как полагается.

Васька умолк и беспомощно поглядел на Роберта. Тот хотел подняться, но со стоном повалился на постель и натянул на голову одеяло.