В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет

Я не уверен, что верю во все эти доводы. Но рациональное зерно в них есть. Кому бы вы доверили управление финансами – богатым людям или чиновникам? Для меня ответ не очевиден. Тем не менее есть что-то мутное в самой идее налогообложения в любой современной экономике. Когда государству нужны деньги, оно их просто печатает. Но включение печатного станка вызывает инфляцию (или, лучше сказать, это и есть инфляция). Инфляция приводит к росту цен, и этот спиралеобразный процесс может легко выйти из-под контроля, что вызывает у правительства ужас. Поэтому оно облагает людей налогами, чтобы снизить их покупательную способность и остановить очередной виток инфляции. Вот для чего на самом деле нужны налоги. Отсюда было бы логичнее облагать богатых людей меньшими налогами, чем остальное население, потому что их покупательские привычки практически не влияют на цены. Богатый человек зарабатывает в 50 раз больше обычного, но он не съедает в 50 раз больше завтраков и не покупает 50 машин. Он покупает один или два Rolls-Royce и Mercedes для своего водителя.

Конечно, он поднимает цену на Rolls-Royce. И на немецкие автомобили. И на яхты. И на те места в самолетах, которые раскладываются в кровати.

Действительно ли я в это верю?

В любом случае проблема не в моих политических взглядах. Тогда в чем – в моем образовании? Думая о своем образовании и пытаясь свести его в одну картину, я вижу лужайки, деревья, четырехугольные дворы, старые здания, старинные здания, современные, ослепительно белые здания, зеленые зоны, богатых детей, достаточно богатых детей и очень богатых детей. Потом в сознании всплывает картина моего последнего студенческого жилья – большая комната, бассейн, богатые соседи, припаркованный золотистый Rolls-Royce.

Нетипичная картина. Но факт. Я учился в школе для богатых детей. Я был беднее большинства из них. Но я не чувствовал себя бедным. Хотя нет, иногда чувствовал, но только иногда. Помню, когда мне было 11 лет, один мальчик – из бедной семьи, получивший что-то вроде гранта на обучение, – устроил мне в общежитии разнос и закончил свою тираду словами: «Просто потому, что у твоих родителей есть деньги!» И я ощутил гордость, я был рад, что это слышали другие ученики, потому что я комплексовал из-за того, что мои родители не очень много зарабатывали. Мой отец был психологом и занимался какой-то непонятной для меня деятельностью, имеющей отношение к ООН. Мы редко виделись. Он купил себе квартиру в Германии, потом еще одну – в Нидерландах, потом какое-то время жил в странах третьего мира и Восточной Европы, а потом купил дом в лесу, в Новой Шотландии. В общем, мой отец постоянно где-то пропадал. Мама говорила, что деньги его не интересуют – вообще. Его мечта – жить так, как будто денег не существует.

Она рассказывала, что его спросили, какую он хочет зарплату, и он ответил: «Платите мне столько, сколько я, по-вашему, стою!»

В ее голосе слышался легкий скептицизм. С одной стороны, она восхищалась жизненной позицией отца, но, с другой, ей хотелось, чтобы он попросил больше денег.

Однажды наш класс отправился на спонсируемую пешую экскурсию в колледж Sussex Downs, и по дороге до меня дошло, что мы будем проходить мимо места, откуда виден дом моих родителей, или, точнее, один из их домов. В то время они в нем не жили. И даже не сдавали его в аренду. Дом пустовал. Но он там был. Маленький и заурядный. Мне отчаянно захотелось показать его идущему рядом однокласснику, хотя я и знал, что это чревато неприятностями. «Это дом твоих родителей? – покатился со смеху тот. – Эй, смотрите, вон дом родителей Лейта!» Несколько человек устремили взгляды в указанном направлении, но явно не впечатлились увиденным. Я хотел сказать: «Мать твою! Да у моих родителей три дома! А один из них с двумя балконами, гостиной на весь этаж, панорамными окнами и камином из гранитных плит размером с телевизор!» Причем все это было правдой. Но я ничего такого не сказал.

Немного погодя тот же одноклассник указал на сарай. «А это дом Лейта!» – сказал он.

В школе я изучал литературу на латинском, французском и английском языках, а также немецкий язык. Я читал и перечитывал произведения Катулла, Плиния, Вольтера, Мольера, Камю, Ануя, Шекспира, Марлоу, Мильтона, Чосера, Остин, Харди, Диккенса, Китса, Вордсворта и Ларкина. По математике я застрял на градиенте кривой. Я мог вычислить градиент кривой. Но дальше – ни-ни. Потом я забыл, как вычислять градиент кривой. И вообще, с цифрами у меня не ладилось.