В чём дело, Полли?

— Питер, мне очень жаль… Но разве это не подтверждает мои слова?

— Нет. Не подтверждает. На следующий день мне позвонил лично Мишель и выразил соболезнование.

— Как он узнал, что твой брат погиб?

— Крис оставил точную дату. Записал карандашом на обоях в комнате, в которой жил. Я захотел приехать, но Мишель заявил, что в пансионат можно попасть только гостем или работником. На этом всё закончилось. Но в начале мая я решил, что не смогу отпустить Криса, пока не узнаю, почему мой брат решил умереть. Я снова позвонил сюда и напросился поработать на лето.

— Выяснил что-то? — Я попыталась придать голосу сочувствия, но прозвучало всё равно слишком нетерпеливо.

— Да… Мишель рассказал мне кое-что. Он настаивал, чтобы мы говорили об этом только ночью, в нерабочее время. Как тогда, когда ты подумала, что я разболтал ему, что ты решила уехать. В общем, Крис сбежал сюда, потому что вляпался в какую-то историю с наркотиками и деньгами. Мишель сколько мог предоставлял ему кров и Крис вроде бы уже придумал, как всё разрулить. Но, как оказалось, он не нашёл выхода лучше, чем прыгнуть с моста. Идиот…

Питер сжал челюсти так сильно, что на шее проступили вены. Глаза блестели от слёз, но взгляд был злым.

— И ты поверил ему? — осторожно спросила я. — Ты прости, мне действительно жаль твоего брата, но вдруг Мишель солгал тебе?

Питер неожиданно рассмеялся, и одна слезинка всё-таки вырвалась из глаза. Он быстро смахнул её и вскочил со скамейки.

— Да какая теперь уже разница. Мишель рассказал мне, как Крис провёл своё последнее лето, сколько энергии он принёс в это место, как его любила наша чопорная Беккер. Он рассказал мне сказку, которую я хотел бы услышать вместо знания того, что брат был трусом и говнюком. Теперь я смогу жить дальше, а боль останется здесь. Начну там, где закончил брат. Мне это было нужно, понимаешь? Я не знал ничего про смерть, Мишель помог мне смириться с этой потерей.

— Вот как, так он теперь супергерой? Целитель израненных душ и разбитых сердец? Ты сам-то себя слышишь?

— Я считаю тебя другом, поэтому поделился с тобой. А дальше можешь думать, что хочешь. Я расскажу Мишелю правду про Брана, это мой долг перед ним. А как закончится сезон, уеду и забуду всё это, как страшный сон.

Питер смущённо опустил глаза и стал переминаться с ноги на ногу, не зная, как лучше закончить разговор. Стоило бы сказать ему, что он и так закончился весьма неплохо, учитывая саму тему.

— Пойдём? Мы с Аней хотели поиграть в «Монополию» … Ты участвуешь?

— Ты иди, мне нужно ещё переварить всё это.

Он кивнул и посмотрел на мои волосы, наверное, хотел сказать, что они промокли, но промолчал, подумав, что я и сама это заметила.

А потом ушёл.

А я развернулась лицом к дому и продолжила мокнуть под августовской изморосью. Наверное, со стороны могло показаться, что я обескуражена и растеряна, что я пытаюсь здесь побыть одна и о чём-то подумать.

На самом же деле я смотрела в окно кабинета Мишеля и терпеливо ждала, пока в нём погаснет свет.

Когда это произошло, я вернулась внутрь и пошлёпала наверх быстрым, но тихим шагом, оставляя за собой грязные разводы.

Было около девяти вечера, коридоры уже опустели. Я прошмыгнула к своей комнате, нашла нужный номер телефона, а потом пробралась в кабинет. Свет зажигать не стала, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Мне уже приходилось когда-то прокрадываться в темноте к телефону. Чтобы после долгих, как сама жизнь, гудков узнать, что слушать тебя не хотят. А ты в это же самое время, возможно, умираешь. Не истекаешь кровью, конечно, но подыхаешь от отчаяния. Разодранные заусенцы на пальцах ноют и пол такой ледяной, а ты совсем босая и…

Я встряхнула головой.

Такие воспоминания резкие и болезненные, как иголки под ногтями. Как удаление зуба без анестезии. Как выдранные клоки волос. Как… воспоминания.

Наконец, я нащупала телефон. Он был стареньким, с дисковым номеронабирателем. Я не умела им пользоваться и несколько минут ушло на пару неудачных попыток.

Вскоре послышались гудки. Хрипло и будто бы совсем вдалеке.

— Алло. Алло? Кто это? Я могу помочь? — на другом конце провода заговорила женщина. Вживую её голос был звонким, сейчас же он казался бархатным и каким-то старческим.

— Добрый вечер. Мисс Аддерли? — Я старалась говорить как можно тише, проникновение в кабинет могло обернуться для меня крупными неприятностями.

— Полли?!

— Как вы узнали?

— Полли, в чём дело? Что-то случилось? — чуть запинаясь, спросила Эмма Аддерли.

— Да, то есть я не знаю…

— Полли, откуда ты звонишь? — перебила меня собеседница.

— Не волнуйтесь вы так, из пансионата.

— У нас был уговор, ты не должна мне звонить оттуда… — Теперь Эмма явно нервно расхаживала по комнате, я слышала её сбивчивое дыхание.

— Я помню, но мне очень нужно поговорить с вами. Вы слышите меня? Эмма, вы не знаете кого-то ещё, кто бы устраивался в пансионат через ваше агентство?

— Нет, не знаю, это не подождёт до утра? Ты в курсе про разницу во времени? — Женщина начинала раздражаться. — Что-то ещё?