В дельте Лены

Мой отряд, состоящий, кроме меня, из Ниндеманна, Бартлетта, Ефима и каюров, выехал из Зимовьелаха около восьми часов прекрасного утра 28 апреля. Мы остановились на восточной оконечности острова Муостах и поужинали чаем и мороженой рыбой. Затем, огибая остров, мы наткнулись на пару старых хижин и знак из жердей, отмечающий склады с рыбой, сделанные какими-то туземцами. Василий взглянул на знаки и сразу сказал, чьи они. Никаких признаков Чипа или его людей мы не нашли и к утру добрались до противоположного берега залива Буор-Хая, остановившись на ночлег в восьмиугольной поварне.

Следуя вдоль береговой линии и срезая путь отмелям, мы приехали в маленькую деревушку на одной из проток дельты Яны. Здесь мы поужинали и раздобыли оленей, чтобы отвезти нас в Усть-Янск, расположенный в двухстах десяти верстах по прямой. Туземцы были очень приветливы, но ничего не слышали об отряде Чиппа. Затем мы проехали через ряд деревень по берегам реки и в два часа ночи 30 апреля прибыли в Усть-Янск, завершив таким образом поиск лейтенанта Чиппа и его людей вдоль побережья от устья Оленька до устья Яны на расстоянии более пятисот миль по прямой и более тысячи – по извилистой береговой линии.

Усть-Янск – довольно большое поселение с населением в триста человек, состоящим из якутов, тунгусов, ссыльных и их охранников, а также довольно большого числа торговцев, которые скупают здесь шкуры и ископаемую слоновую кость, которую добывают во всей этой части Сибири. Я видел много тысяч фунтов бивней мамонта, окрашенных в угольно-чёрный цвет – из-за возраста и дубильных свойств тундровых торфяных болот, в котором в основном и находят бивни. Некоторые из них, которые мне удалось измерить, были длиной девять футов и тридцать дюймов в окружности у основания, полые и эллиптические в сечении. Я видел караван из тридцати саней, нагруженных этими бивнями, на каждом было указано имя владельца. Они направлялись на продажу в Китай – страну, которая обрабатывает больше всего слоновой кости в мире.

Уже на следующее утро я предпринял всё необходимое, чтобы как можно быстрее доехать до Якутска через Верхоянск; ибо теперь я чувствовал, что мои дела в дельте завершены, а если господа Харбер и Шютц намеревались продолжить поиски в течение лета, то мне хотелось бы передать им свой опыт и предостеречь от использования парохода со слишком большой осадкой.

Мой путь из Усть-Янска в Верхоянск лежал через тундру и горы. Дорога идёт не по берегам Яны, на которых расположены оба этих населённых пункта, хотя в летнее время вниз по течению путешествуют на лодках. У нас были оленьи упряжки, но санный сезон быстро подходил к концу; снег таял и стекал ручейками, а на солнечных склонах холмов уже начинала проступать голая земля.

В первый день мая 1882 года я простился с берегами Северного Ледовитого океана и моими бедными верными якутами. Да, они были вшивыми и грязными, но они сделали для нас больше, чем просто христиане, когда нашли нас выброшенными на пустынном берегу океана. Да, порой они не гнушались ложью или воровством, но отдавали нам то немногое, что у них было, и неважно, заплатил ли я им за это двойную цену – я не забуду их до конца своей жизни и верю, что они будут так же помнить обо мне.

Расстояние от Усть-Янска до Верхоянска составляет около девятисот вёрст, а станции между ними носят такие благозвучные названия, как Ченкогорь, Койлюкю, Оюн, Аджалах и Куйга.

Снег быстро таял, оленям, которые и так страдали от жары, становилось всё труднее передвигаться. Многие пастухи уже гнали своих оленей на лето в горы, и туземцы вообще не хотели запрягать их, так как многие были с оленятами, и правда, это было жестоко; но тогда я должен или побыстрее добраться до Верхоянска, или остаться здесь до осени.

Я прибыл в Верхоянск вечером 6 мая. Меня сердечно принял исправник Ипатьев, и я снова увидел своих ссыльных. Они были в приподнятом настроении и только и разговаривали о том, как они сбегут вниз по Яне в Северный Ледовитый океан и далее вдоль побережья через Берингов пролив в Америку. Я, конечно, не мог способствовать их попытке, но искренне сочувствовал им и желал успеха; ибо, несомненно, с ними обошлись жестоко и несправедливо. Поразительно, как много молодых людей отправляют здесь в ссылку просто за участие в студенческих драках, таких, которые часто происходят и в наших университетских городках, но за которые наш закон только забирает участников в полицейский участок на ночь, а утром штрафует их и освобождает. А в России, где студенты – это основа образованных классов, мыслят, видимо, слишком свободно; и, если они таким же образом выражают свои либеральные взгляды, то отправляются в Сибирь. Когда здесь кого-то осуждают за тяжкое преступление, он сначала отбывает срок в тюрьме, а затем отправляется «от греха подальше» в Сибирь, причём, чем тяжелее преступление, тем дальше на северо-восток. Устье Колымы при этом является самым восточным исправительным поселением на побережье Северного Ледовитого океана.