Въ двнадцатомъ часу

Прошло нсколько дней посл той ночи. Сведъ полагалъ, что безъ всякаго труда снова пріютится въ столиц, но съ каждымъ днемъ убждался, что люди и отношенія никогда не встрчаются такимъ же, какими были оставлены. Если же они не измнились и остались тми же, то въ насъ произошла перемна, а чаще всего случается и то и другое. Изъ всхъ старыхъ товарищей-студентовъ одинъ Бенно оказался въ столиц. Свенъ розыскивалъ то того, то другого; одинъ умеръ, другой ухалъ въ Америку, третій, отличавшійся высокомрными надеждами, ухалъ школьным учителемъ въ уздный города близъ польской границы, а о прочихъ съ-тхъ-поръ не было ни слуху, ни духу. Вмст бывало они смялись, плакали, мечтали и кутили, обращались другъ съ другомъ какъ братья и были на ты, клялись въ вчной дружб; теперь же они безъ всти пропали и даже имена ихъ какъ-то забывались. Въ память о прошломъ Свенъ посщалъ т мстй, гд собиралась студенческая корпорація, къ которой и онъ съ Бенно когда-то принадлежалъ. Все т же картины висли на стнахъ, все т же флаги, роговые кубки и прочія прелести студенческаго житья-бытья были тутъ. На прежнихъ мстахъ стояли столы, но за смолами сидло другое поколніе — все незнакомыя лица, которыя показались Свену необычайно моложавыми, вроятно потому, что онъ самъ сталъ на пять лтъ старше. Ему трудно было сознаться, что было время, когда онъ самъ съ не меньшимъ воодушевленіемъ, какъ и окружающая его мододежь, распвалъ псни о «свобод переполняющей сердце» о «великолпномъ дом, который желательно воздвигнуть», о «плотничьемъ подмастерь, который долженъ выстроить вислицу изъ золота и мрамора» и о «жук, возсдающемъ на плетн».

Въ этомъ случа съ нимъ сталось то же, что и съ другими бываетъ. Пять лтъ отсутствя производятъ повсюду необыкновенныя превращенія. Остроумный адъюнктъ превращается въ педанта-професора, прелестный юноша въ отвратительнаго франта, очаровательная, веселая двушка въ угрюмую хозяйку дома.

Къ не малому своему смущенію сдлавъ это открытіе въ первые же два дня своего прибытія, Свенъ на третій день убдился, что было бы гораздо благоразумне не увеличивать списка своихъ разочарованій и бросить всякую попытку, переживать старыя отношенія, которыя очевидно сдлались совсмъ новыми. Онъ поселился за городомъ въ тихомъ, уединенномъ дом, изъ оконъ котораго видны были виноградники, чудесная широкая рка и горы; тутъ онъ ршился жить только въ обществ Бенно, своихъ занятій и воспоминаній.

Можетъ быть, въ настоящее время молодой философъ былъ совсмъ не такъ равнодушенъ, какъ воображалъ. Можетъ быть, въ выбор даже квартиры имъ руководило какое-нибудь обстоятельство, которому философу не слдовало бы придавать особеннаго значенія. Это обстоятельство заключалось именно въ томъ, что съ маленькаго балкона изъ его комнаты можно было видть нкую терасу и довольно хорошо наблюдать, что на этой терас происходить, посредствомъ отличнаго бинокля, находившагося въ числ его дорожныхъ вещей. Можетъ быть, подрзрительно отчасти и то, что Свенъ бросаль свои наблюденія, лишь только заслышатся въ передней шаги Бенно; но. еще подозрительне, то, что въ глубокую ночь, когда ни одной звздочки нтъ на неб, когда такъ темно, что руки свои нельзя видть, тмъ мене можно видть слабо освщенную комнату шагахъ въ двухъ стахъ отъ него, онъ все-таки сидлъ на балкон и смотрлъ на терасу до-тхъ-поръ, пока свтился матовый огонекъ въ окн; но часто и огонекъ бывало исчезнетъ, а Свенъ все сидитъ на балкон и смотритъ на терасу.

Предъ глазами Свена представлялся все этотъ портретъ, который онъ видлъ въ раннее утро пребыванія своего въ гостиной того; дома, куда онъ, зараженный своеволіемъ Бенно, вторгнулся такимъ непозволительнымъ способомъ; онъ не могъ забыть лица, которое въ сумеркахъ склонялось къ нему, такое блдное, тихое, такое гордой и холодное. Оно являлось въ его сновидніяхъ и съ ужасающей ясностью предстояло предъ его мыслью, когда онъ просыпался посл короткаго, тревожнаго сна; оно преслдовало его, куда бы онъ ни уходилъ, гд бы ни останавливался; черные, умные, неземные глаза этого призрака безпрерывно были на него устремлены и, казалось, безпрестанно предлагали ему вопросъ, какъ-будто отъ отвта на этотъ вопросъ зависла вся его участь; ни днемъ, ни ночью этотъ образъ не давалъ ему покоя, заставлялъ его безмолвствовать въ обществ, быть разсяннымъ и задумчивымъ даже въ присутствіи Бенно. Напрасно Бенно призывалъ на помощь все свое остроуміе и веселость характера, чтобъ задумчиваго товарища, вырвать изъ области мечтаній; напрасно онъ произносилъ краснорчивыя рчи о безуміи «часы счастья портить подобною тоской».

— Съ радостью, этимъ солнечнымъ сіяніемъ души, бываетъ тоже, что съ солнечнымъсвтомъ въ природ, возражалъ ему Свенъ: — какъ за то, такъ и за другое мы должны быть благодарны, когда они посылаются намъ и радуютъ насъ; но создать ихъ мы не можемъ, и потому не слдуетъ намъ и желать несбыточнаго.

Подобными изреченіями можно было довести до отчаянія даже Бенно. полнаго жизни я веселости.