Въ двнадцатомъ часу

Но если вдохновеніе Свена было чисто-эстетическое, такъ почему же онъ, выходя изъ города, всегда длалъ значительный обходъ, чтобъ только пройти мимо дачи съ терасою и чтобъ бросить украдкою туда взглядъ? Зачмъ преимущественно долгія наблюденія посредствомъ бинокля, который до настоящей поры сопровождались столь ничтожными успхами? Что же въ сущности онъ видлъ? Изрдка двухъ рзвящихся дтей, большую ньюфаундлендскую собаку, слугу, убиравшаго со стола, чайный приборъ и одинъ разъ, на одну минуту, женскую фигуру въ бломъ плать; она облокотилась на. перила и взоры ея переносились отъ вершины горъ на широкую рку, горвшую сіяніемъ заходящаго солнца. Не эта ли женская фигура есть оригиналъ той картины? -Сильно забилось сердце Свена, когда онъ думалъ объ этой возможности. Несмотря на то, онъ ничего не предпринималъ, чтобъ убдиться въ желанномъ пункт, и умышленно мшкалъ собирать свднія о жителяхъ дачи, хотя очень хорошо зналъ, что ему стоило только намекнуть своей словоохотливой хозяйк мадамъ Шмицъ, и все бы дло разъяснилось и онъ узналъ бы все, чего желалъ знать, а можетъ быть и боле того.

Глава четвертая.

Прошло уже дней семь посл прізда Свена, когда, возвратившись домой посл далекой прогулки, онт нашелъ нсколько писемъ, принесенныхъ съ почты во время его отсутствія, и между ними красиво сложенную записку съ надписью: «Мистеру С. Тиссову, эсквайру». Почеркъ былъ ему совершенно незнакомъ и очевидно принадлежалъ англійской рук, что нсколько удивило его. Но удивленіе его увеличилось, когда онъ узналъ содержаніе записки; это было ни боле, ни мене, какъ вжливое приглашеніе на англійскомъ язык пожаловать на чашку чая въ тотъ же вечеръ къ мистеру и мистрисъ Дургамъ. Свенъ не имлъ ни малйшаго понятія о томъ, что могло доставить ему честь приглашенія на вечеръ къ англійскому семейству, фамилію котораго онъ сегодня въ первый разъ слышалъ. Въ первое пребываніе свое въ этомъ город онъ былъ хорошо принять во многихъ англійскихъ семействахъ. Но изъ нихъ нйкого теперь не было здсь и онъ хорошо помнилъ, что никто изъ нихъ не носилъ фамиліи Дургамъ. Притомъ же ему хорошо было извстно, съ какой осмотрительностью англичане вообще заводятъ новыя знакомства, не могъ онъ не удивиться такому внезапному приглашенію безъ всякихъ предварительныхъ заявленій съ его стороны. Онъ ршилъ, что тутъ вроятно произошло какое-нибудь недоразумініе, и преспокойно слъ за столъ, чтобъ отвчать на другія письма.

Написавъ нсколько строкъ, онъ опять взялся за записку съ красивымъ, бглымъ англійскимъ почеркомъ.

— Дургамъ! Дургамъ! прошепталъ онъ: — но я вполн убжденъ, что между моими знакомыми никогда не было этой фамиліи. Тутъ непремнно есть недоразумніе, а между тмъ адресъ совершенно врно написанъ. Надо однако переспросить мадамъ Шмицъ, можетъ ли ея всевдніе разъяснить и эту загадку.

Какъ будто предчувствуя, что жиледъ въ бельэтаж нуждается въ ея дружескомъ совт, Шмицъ въ эту минуту постучалась въ дверь и, получивъ позволеніе, вошла въ комнату Свена. Она явилась освдомиться отъ господина барона — Шмицъ ко всхъ своимъ жильцамъ питала высокое уваженіе, и если они не имли счастья носить титулъ, смотря но усмотрнію, она производила ихъ въ графы, бароны и по меньшей мр въ доктора — почему ему не понравился ныншній завтракъ, такъ какъ его снесли на кухню нетронутымъ. Если это случилось по ея вин, такъ она осмливается уврить, положа руку на сердце, что никогда не проститъ себ такой неосмотрительности въ отношеніи своего наилучшаго, наилюбезнйшаго жильца, какого она давно уже не имла въ своемъ дом; нтъ, ни теперь и никогда не можетъ и не хочетъ себ простить.