В двух битвах

— Самое прескверное. О вас были противоречивые сведения. Вначале сказали, что вы убиты, потом ранены. И только ночью стало известно, что вы контужены, но в госпиталь ехать отказались. Интересно, что же было на самом деле? — спросила Тоня и посмотрела на Николаева своими большими, удивительно красивыми глазами.

Андрей помолчал.

— Вы не хотите сказать? Это секрет?

— Да нет, это не секрет, просто не имеет существенного значения.

— Ах, «не имеет»... — протянула недовольно разведчица.

Андрей посмотрел на ее потускневшее лицо, и ему вспомнилась их первая встреча на Северо-Западном фронте. Ильиченкова догнала бригаду моряков в тот момент, когда соединение совершало знаменитый 200‑километровый рейд с боями по тылам 16-й фашистской армии. Она представилась начальнику штаба майору Кулькову. Выражение ее лица сейчас было очень похожим на то, которое у нее было, когда Кульков объявил, что комбриг капитан первого ранга Сухиашвили категорически запретил иметь женщин в боевых частях.

Затянувшуюся паузу нарушила Тоня.

— Вы все такой же, Андрей Сергеевич, — улыбнулась Тоня. — Надеюсь, вы не будете сетовать на меня за такое вольное обращение. Я же сейчас вне службы. Помните, у Курносова, когда вас землей ударило? Вам комбат со старшим политруком говорили, что вы до КП не дойдете. А вы отвечали: «Чепуха. Вполне дойду. Вы преувеличиваете». А как на самом деле получилось?

— А что же вы хотели, дорогая разведчица, чтобы в той обстановке, когда враг бросал в бой новые силы, и наша оборона дала не одну трещину, комиссар сказал, что валится, стоять на ногах не может?! Раз ноги могли еще как-то двигаться, надо было бодриться, вселять в командиров уверенность, показывать, что на такие мелочи — внимания не обращать. Надо было подчеркнуть этим, что трудности не так уж велики. Бывает и хуже. И поймите, крайне важен итог: выстояли! Отразили атаки.

— Да, но вскоре вы свалились!..

— Правильно, свалился, — усмехнулся Андрей. — Но это было метров за пятьдесят от КП, за поворотом, командир и комиссар батальона этого уже не видели. И я благодарен был тогда вам, Перекрестову и ординарцу за то, что донесли меня до командного пункта бригады.

— Но вы, может быть, все-таки скажете, что же «несущественное» с вами произошло? — Тоня улыбнулась, обнажив два ряда ровных белоснежных зубов.

Андрей сказал, что его действительно контузило, но не на позиции, которую обороняли ночью разведчики и автоматчики соединения под Куземкином, а тогда, когда комбриг, комиссар и начальник политотдела возглавили по роте лейтенантов и повели их в контратаку. Он сообщил ей также, что, когда она была ранена, и ее в тяжелом состоянии увезли, на участке гвардейцев сложилось критическое положение. Командир корпуса, чтобы поправить дело, бросил в бой свой последний резерв — выпускников курсов лейтенантов. Командиру бригады было приказано восстановить положение, чего бы это ни стоило...

— Значит, в конечном счете в медсанбат правильно сообщили, хотя для вас это и «не имело существенного значения»...

— Правильно, правильно, — согласился Андрей и рассмеялся. — Ну а теперь, «дочь роты», рассказывай о своем самочувствии.

— А что мы с вами, собственно говоря, стоим здесь? Пойдемте в парк. Третий день, как мне разрешили наслаждаться свежим воздухом. Не знаю только, надолго ли?

— А почему сомнения? — спросил Андрей, усаживаясь в круглой беседке. В густых зеленых кустах отцветшей сирени резвились птицы. По аллеям парка гуляли выздоравливающие воины. Многие из них передвигались на костылях.

— Как вы знаете, гранатные осколки меня изрядно поцарапали. Две операции сделали. Готовят к третьей. Врачи обещают восстановить нормальную подвижность шеи... И если это удастся, то совсем будет хорошо. Тогда я опять полноценный воин.

— У вас осколки и в шее остались?

— Нет, отсюда осколки извлекли, — Тоня коснулась повязки. — Но швы, по-видимому, наложены не совсем удачно. Профессор сказал, что пластическая операция возвратит нормальную подвижность... И я верю. У хирурга золотые руки. Мне здесь рассказывали, он чудеса делает.

— Ну а руки, ноги, плечо как?

— Все хорошо, товарищ комиссар. Руки и ноги почти пришли в норму. Верно, из множества осколков пять осталось во мне. Но они не мешают, с ними, как говорят врачи, всю жизнь можно жить. Так что, как только выздоровлю, прямым курсом к вам. Так соскучилась по своим разведчикам!.. Интересно, наши долго будут в том районе находиться? Конечно, если это не секрет. — И Тоня пытливо посмотрела на собеседника.

Андрей пояснил ей, что секрета в этом большого нет, но и ответить трудно: никто не знает, как сложится обстановка на фронте.

— На нашем участке пока тихо. Но мы в резерве фронта, а такое соединение всегда срочно может потребоваться. Ставка при необходимости запросто заберет в свой резерв, а затем передислоцирует в самом неожиданном направлении. Следовательно, ответить на вопрос крайне трудно. Поддерживайте связь. При всех случаях поможем разыскать нас.

Посидели немного молча. Заговорил Андрей. Спросил, что Тоня читает. Тоня улыбнулась.