В двух шагах от войны

Баланда молчал, и тогда к нему подскочил Славка. Он схватил Ваську за плечи, рывком поднял его и стал наотмашь бить по толстым щекам.

- Шкура! Как ты мог?! - кричал он. - Да тебя под трибунал за мародерство надо! Это ж, это ж... Тюремная морда!

Баланда даже не защищался.

- Перестань, Славка, - крикнул Антон, - разобраться надо!

- Чего тут разбираться, на морде у него все написано! - зло сказал Колька.

- И молчит, - сказал Толик, - другой бы оправдывался...

Антон отшвырнул Славку от Баланды и тихо спросил:

- Ты?

Баланда молчал.

- Он! - завопил Колька и сильно ударил Ваську подвздох.

Васька скрючился, и тут все словно озверели. Я тоже, будто какая-то яростная волна сбросила меня с койки. Антона и Шкерта вытолкнули из палатки, и Баланду били. Били, будто вымещали на нем все свои беды. Будто не Васька Баландин, соломбальский парнишка, был перед нами, а лютый враг, из-за которого погиб мой отец, изранены отцы у Арси и Антона, утонула в море Колькина мать, умер Саня... Не знаю, до чего бы мы дошли, если бы в палатку не вбежали Людмила Сергеевна, Громов и Антон. Они расшвыряли всех в разные стороны.

- Кто начал избиение? - сухо спросила Людмила Сергеевна.

- Я! - с вызовом сказал Арся.

- Я, - сказал Славка.

- Пошто ты? - сказал Карбас. - Я.

- Все! - сказал я.

- Все, - подтвердили ребята.

Молчал только Витька, а Шкерта в палатке не было. Он почему-то не вернулся.

- И ты, Соколов? - жестко спросила Людмила Сергеевна.

- И я! А что? А что!..

Я задыхался. Мне жалко было всех... даже Баланду, который, стоя у печки, размазывал грязной рукой кровь по лицу.

- Кончай базар! - яростно крикнул Громов. - Самосуд мне еще тут устраивать будете.

Я сразу замолчал.

- Разбираться будем в Архангельске, - сказал Громов.

- А пока, - сказала Людмила Сергеевна, - пока я снимаю тебя с бригадирства, Корабельников.

- Его-то за что? - устало спросил Славка.

- За то! - ответила Людмила Сергеевна. - Всем завтракать и на работу. Баландин вместо Бори Малыгина пойдет на кухню. Бригадиром будет Толя. Ты бил?

- Один раз ударил, - смущенно сказал Находка, - все били и я тоже... сорвалось.

- "Сорвалось"! Не думала я, что вы можете стать похожими на фашистов. Кто не бил?

- Я, - тихо сказал Морошкин.

- Бригадиром будет Морошкин.

И она вышла из палатки, уведя с собой Баланду. На него страшно было смотреть. Он вышел согнувшись, за ним потянулись подавленные ребята. "Похожие на фашистов" - такое просто не переживешь. Все вышли, а я остался лежать, и около меня стоял Антон.

- Почему лежишь? - спросил Громов.

- Оставьте его, Афанасий Григорьевич, - сказал Антон. - Трудно ему.

- Встать! - скомандовал Громов. - Кому сейчас легко? Тебе легко? А мне легко?

И он тоже вышел из палатки.

- Пойдем, горюн, - сказал Антон.

И я пошел. И собирал несчастную кайру, пока у меня не потемнело в глазах.

22

Перед ужином Людмила Сергеевна зашла на кухню. Баландина там не было.

- Где он? - спросила она у Кольки.

- Ушел, - спокойно ответил тот. - Взял полбуханки хлеба, винтовку и ушел.

- А ты? Где был ты? - побледнев, спросила она.

- Я его не удерживал, - грубо ответил Карбас, - пусть походит, подумает.

Людмила Сергеевна выскочила из кухни...

Громов уже уехал, захватив бочки с тушками, на своем "Альбатросе". Ушли и оба Прилучных. Напоследок Иван Иванович сказал Людмиле Сергеевне:

- Да плюнь ты, комиссар, на этих песцов паршивых. А гагачий пух обирать вроде бы перестали...

- Ах, да разве в этом дело, - сказала Людмила Сергеевна.

- Понимаю, - сказал Прилучный серьезно, - но ведь и робятишек понять можно. Такая беда у всех... вот они и не выдержали... Ну, ты - комиссар, тебе и решать. Теперь такие дела. Мы с Иваном на Гусиную Землю пойдем. Здесь никакой охоты нет. И Ольга с нами просится. Марье с мальцом в Кармакулы к доктору надо. Других малых с собой возьмем, чтоб вам не мешали. Справитесь тут?

- Справимся, - ответила Людмила Сергеевна. - И спасибо вам...

- И двух собачек с собой возьму, а уж за остальными вы присмотрите. Недельки через две вернемся...

Он попрощался и ушел. Вся семья и две собаки были уже на ботике. И Людмила Сергеевна осталась одна со своими отчаянными и любимыми мальчишками, а Баландин ушел, и в первый раз она не знала, что делать.

...Вернувшись с работы, ребята заметили на столе обрывок бумаги. Антон взял его. Это была записка от Васьки. Антон прочел ее сначала про себя, а потом вслух:

- "Это не я. Это Шкерт, а его Морошка подучил. Он еще похвалялся, что энтим начальничкам таку штуку покажет. А я не тюремная морда. Мне батя письмо прислал. Его на фронт взяли. Писал это Баланда".

Так он и подписался: Баланда. А в самом конце была приписка: "А вы, сволочи, не разобрались".

Все повернулись к Шкерту. Он побледнел и облизал пересохшие губы.

- Брешет Баланда, - сказал он осипшим голосом, - доказать надо.

Ребята молчали, и в их молчании было что-то такое, что Шкерт понял: нет, бить его не будут, будет похуже.

И в эту минуту в палатку вбежала Людмила Сергеевна. За ней вошел Колька.

- Баландин ушел! - сказала она, еле переводя дыхание.

- Куда ушел? - ошеломленно спросил Антон.

- Не знаю.

- Туда, - сказал Карбас, показав на север.