Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

На ночном небе ярким серебром сияла луна, и прохладный ветерок заставил мурашки побежать по моим рукам. Я потёрла руки друг о друга, желая, чтобы мой пиджак был здесь. Трава почти доходила до моих коленей, пока мы долго шли к мосту. У Дэша был фонарь, который он взял из своего грузовика, но кроме него звёзды и луна освещали нашу дорогу.

Джастин принёс с собой упаковку пива, которую купил на заправке. Он уже открыл одно пиво для себя и каждый раз, когда делал глоток, у меня скручивало живот. Тонкая грань пролегла между забавным Джастином и взбешенным Джастином в обычный день. Когда он выпивал слишком много, эта грань исчезала. Я молилась, чтобы мы активно делали то, что он предлагал, чтобы Дэш этого не увидел.

— Вы знаете, — сказала Линдси, — я слышала, что леди была беременна, поэтому он и столкнул её с моста, — она схватила руку Дэша и хихикнула.

— Это ужасно, — я понятия не имела, как она могла найти это смешным.

Она покачала головой.

— Ты такая чувствительная. Расслабься.

Джастин бросил на пол пустую бутылку.

— В самом деле! Боже, Блейк, тебе надо научиться закрывать глаза на некоторые вещи.

Я ничего не ответила и подняла бутылку, чтобы выбросить в мусор по пути назад. Когда бы это ни было. Линдси и Джастин могут наслаждаться собой, но их взгляды были почти как у несовершеннолетних, а я устала от этого всего ещё в старшей школе. Я всерьёз подумывала о возвращении в «У Бейли», чтобы насладиться ещё одним «Native Amber» и большим гамбургером. Я хлопнула себя по лбу, когда вспомнила, что я была без машины, и мне, скорее всего, придётся вести грузовик Джастина, из-за того, что он выпил много пива.

— Не то, чтобы какая-нибудь из этих историй была правдой, — внезапно сказал Дэш рядом со мной. — Но эта особенно ужасна.

Я медленно повертела бутылку в руке.

— Правда? Спасибо, — я покачала головой. — Думаешь, я плакала над рекламой щенков?

Он качнул головой в сторону.

— Да ладно, я раньше никогда не охотился на призрака. Ты должна показать мне, как это делать.

— Ха! Я тоже этого не делала. Ну, с тех пор, как была маленькая. И тогда мы в основном стояли вокруг и пугали друг друга.

Линдси хихикнула в нескольких ярдах впереди нас, привлекая наше внимание. Очевидно, Джастин был в ударе. Забавно, он не заставлял меня смеяться уже давно. Может быть, я уже слышала все его шутки?

Дубовые деревья окаймляли участок, через который пролегал старый мост, и несколько из них были разбросаны среди высокой травы на той стороне, к которой мы приближались. Перила из старого металла заржавели и выглядели, как большие кресты, а деревянные доски соединяли пешеходную дорожку. Ручей «Чёрный медведь» протекал под мостом на сорок футов ниже медленным и ровным потоком, и его шум добавлялся к пению сверчков в ночи.

Несмотря на мрачные слухи, окружающие это место, будучи ребенком, я всегда наслаждалась этим мостом. Наверное, потому что однажды с этого места я могла наблюдать, как с запада надвигается гроза. Послеобеденное небо озарялось белыми ударами молний и подсвечивало густые кучевые дождевые облака, которые я тогда называла большими и страшными. Все остальные схватили свои велосипеды и поспешили домой, но я осталась и наблюдала за тем, как разворачивался шторм, пока не пошёл такой сильный дождь, что мне пришлось идти домой пешком и катить велосипед рядом.

Конечно. Как же я с самого начала могла не знать, что родилась, чтобы изучать бури? Звуки разбитого стекла пробились сквозь мои мысли, я и Дэш увеличили темп, чтобы догнать Джастина и Линдси, которые стояли в середине моста.

Джастин выглянул за перила. Я проследила за его взглядом и вздохнула. Он выбросил пустую бутылку, и она разбилась об огромный камень, торчащий из ручья. Ещё одно пиво быстро полетело вниз. Я с трудом сглотнула, вместо того, чтобы отчитать его за разбитое стекло.

— Мило, — с сарказмом сказал Дэш, и я втянула воздух.

Ему было неизвестно о дистанции, которой я решила придерживаться, чтобы не вызвать вспышку у Джастина.

— Что-то не так, мальчик-охотник? — Джастин повернулся к Дэшу, его брови были приподняты.

Дэш ухмыльнулся.

— Нет, ничего. Так, где же твой призрак?

Джастин жестом указал на перила.

— Девушка должна встать там, где она была, чтобы привлечь его, — слова Джастина граничили с безумием, и я попыталась мысленно пересчитать, сколько раз это было за сегодняшний вечер.

— Конечно. Имеет смысл, — сказал Дэш и бросил мне ещё один серьёзный взгляд. Я схватила два пива из пакета, который Джастин поставил на мост. Я протянула одно Дэшу, и пожала плечами. Жить настоящим, плюс, если бы мы их не выпили, то Джастину досталось бы на два больше.

— Эу, я не сделаю этого! Я испорчу свои каблуки, плюс моя юбка из не очень подходящего материала для лазания. Блейк, это должна быть ты. Ты не можешь испортить эти старые сапоги ещё больше, чем они есть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное