В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

Избавившись от куртки и ставшей лишней одежды, Эмили плотнее обмотала шарфом шею и грудную клетку. Пробираясь меж давно мёртвых камней вслед за Кари, она надеялась лишь на то, что перед своей незавидной участью успеет доложить об их возможном открытии председателю Моису. Он бы точно понял её. Он и был всем человечеством. Скромные ледяные поцелуи гранита жалили голые щёки, а ещё не успевшая прильнуть к земле пыль от обвала щипала глаза. Плесень склеила волосы, тонкими бледными перепонками соединила пальцы. Когда Эмили закончила свой путь, Кари посмотрел на неё с нескрываемым облегчением.

— Что же это ты вдруг решила показать свой характер? Перестала бояться людских болезней? — как бы он ни пытался мужаться, его осипший голос выдавал в нём смесь нарастающего ужаса и предвкушения. Фолк помогал человеку избавиться от склизких комьев налипшего лунного молока, но не замечал белой плёнки на собственных щеках.

— Единственное, чего я боюсь, дак продолжать жить в нашем обществе. В мою работу входит восстановление справедливости. Это в принципе общечеловеческая обязанность. — Она закашлялась, отмахиваясь от каменного песка, без конца пытающегося попасть ей в рот. — И ещё ты забрал единственный фонарь.

— И правда. — Кари понял, насколько очевидным было то, что он её ждал. — Подумал, вдруг ты умеешь видеть в темноте. Знаешь ли, о людях ходит много слухов.

— Если бы ты хотел уйти, то давно бы уже это сделал.

— Просто знал, что Эмили Брамс точно отважится пуститься со мной во все тяжкие. — Он попытался отогнать назойливые мысли о ней, но у него ничего не вышло. Кари по своей природе умел говорить только то, что лежит у него на душе. Не всякий фолк мог этим отличиться. — Ты же понимаешь, что сейчас отдуваешься за всё человечество? Если мы что и откроем, они будут просто обязаны назвать этот день в честь тебя. Вы ведь любите нарекать события человеческими именами. Даже фолков вы обозвали по-своему.

— Пусть так, нам уже давно пора прозвать что-то как кого-нибудь из вас. В нашей истории вы стоите куда больше, чем все те скудные упоминания о фолках в учебниках. Это даже смешно. Найти информацию о фолках сложнее, чем зубочистку в стоге сена.

— Зубочистку? Если память мне не изменяет, речь всегда шла об иголке.

— Да, и только глупец не догадался бы поджечь солому. — Эмили улыбнулась. — Последний век все только и делают, что кричат о зубочистках. Но теперь говорить смогут лишь о нас двоих.

Тяжёлый скалистый пол и пропавший на неведомой высоте потолок покрывала хрустальная плёнка замёрзшей воды. Стены разбегались, а конец бесконечной залы казался невидимым. Если бы впереди внезапно открылась чёрная дыра, её невозможно было бы разглядеть. Тьма поглощала весь свет, и фонарь вдруг оказался совсем бесполезным. Самое время было повернуть назад, но от холода нервы Эмили покрылись льдом, что стал уж твёрже стали. Дворец древности не был готов поддаваться им, вот только ни фолк, ни человек не собирались отпускать намеренья разграбить его. Они заберут лишь всё самое ценное — факты и информацию, а на поверхность общим трудом вынесут истину.

Вдруг исполин выронил из своих лап необозримой высоты камень, что вырос из мрака ночи отголоском былого величия. Допотопная стела казалась призраком, зависшим в неописуемой пустоте. Кари был почти уверен, что сооружение это дело чьих-то всесильных рук. Он прикоснулся к нему, потёр необтёсанный камень и где-то на границе с чёрной дымкой отломил от стены невесомый кусочек. В голову Эмили пришла нелепая мысль, что он захочет попробовать его на вкус, но единственное, что сделал Кари, это спрятал его в карман оставшихся на нём нижних штанов. От холода ноги их уже начинали подрагивать.

Скала оказалась пуста, и, сколько бы Эмили ни разглядывала чёрное небо пещеры, ничего не могла там обнаружить. Совсем скоро Кари разгадал тот секрет, что прятала стела. Сокровища прятались на спине исполина. По ту сторону стены расположились рисунки. Человеку и фолку не составило большого труда их найти.

Вместо того, чтобы тёмными сделать фигуры, кто-то высветлил их, оставив почти светящиеся белизной силуэты танцевать на чёрном фоне из деревьев и скал. Белые призраки вскинули руки, подняли головы и расставили ноги. В эйфории восхищения они были взволнованны и восторженны. Они благоговели перед кем-то, кто продолжал прятаться в поднебесье.

— Это наша история. — Кари готов был кричать от счастья, но вместо этого несколько совсем крохотных слёз скатилось по его щекам. Ещё никогда он не был так сильно горд тем, что родился фолком. — История моего народа. — Он потянулся к картине, но не затем, чтобы стереть с камня застоявшуюся пыль. Пальцы его прослеживали старинную композицию, что была до странного правильной.

— Фолки не могли этого сделать. Ты читал «Первые и последние открытия в наследии фолков» Паколя? Ваши предки рисовали одними лишь пятнами, но никак не линиями. И не на отдельных плитах. — Эмили забрала его лампу и осветила смежную со стелой стену, что продолжала всё тот же рисунок.