В финале Джон умрет

Оно всплыло вверх – так же, как и пару дней назад. Я нажимал на спусковой крючок, посылая в медузу пулю за пулей. От стен полетели щепки. Практически не обращая внимания на выстрелы, тварь поплыла вниз по лестнице. Молли с лаем помчалась следом.

Больше мы эту медузу не видели.

На полу осталась лужа дымящейся, разлагающейся жидкости.

Я сделал шаг вперед и, как Норт, распахнул дверь. В комнату влетел холодный ветер со снегом; внизу, в десяти футах, оказался двор дома Салливанов. С удивлением я обнаружил, что на улице еще светло: все приключение заняло около часа. На лице засыхали капли крови, на коленях таяли снежинки. Я сел на паркет и решил, что останусь здесь навсегда.

* * *

Моя машина стояла у торгового центра, примерно в миле от дома. Кроме того, я потерял ключи, а где – забыл, так что мы побрели сквозь буран, точно не зная, можно ли пройти столько по колено в снегу, что-нибудь себе не отморозив. Нам было все равно. День быстро угас, превратился в вечер; что произойдет, когда стемнеет и удлинятся тени, мы не знали. За несколько минут после начала путешествия мы прошли чудовищно мало и утратили чувствительность во всех двадцати пальцах на ногах. Тут мимо нас, хрустя по снегу, проехал пикап и остановился чуть впереди. Водитель – парень в красной кепке-бейсболке – выглянул из окна.

– Йоу! – воскликнул он, разглядывая слой снега на наших пальто. – Как дела? Хотите, подвезу?

Мы хотели.

Джон, не доверяя ковшеобразным сиденьям в машине, залез в кузов. Я спросил у парня, не поедет ли он мимо старого торгового центра. Оказалось, что нет. Я спросил, не едет ли он на юг, мимо моего района. Парень ответил, что едет. Оглядевшись, я понял, что Молли за нами не увязалась, и сел в пикап.

– Офигительный снегопад, йоу! – сказал парень. Под нижней губой подрагивала треугольная бородка-«эспаньолка».

– Ага.

– На дороге черт-те что творится, настоящий ад. Я уже несколько раз застревал. Наверное, другие водилы меня проклинают.

Я уставился на парня.

– Ты Фред Дерст? Из группы «Limp Bizkit»?

Он ухмыльнулся, не сводя глаз с дороги.

– Чертовски темно, – наконец сказал он. – Йоу, когда совсем стемнеет, вам двоим не стоит тут оставаться. Будут бродить разные твари, сосать кровь и ненавидеть. Но ты уже это знаешь, верно?

– Значит, ты не один из них? – спросил я, глядя в зеркало заднего вида. Джон ежился в кузове, пытаясь укрыться от ветра. Интересно, смогу ли я вытолкнуть парня из машины, если он, например, решит меня сожрать.

– Никакой я не Фред Дерст, – сказал Фред Дерст. – Ты видишь то, что хочешь увидеть. Если бы здесь был Джон, он увидел бы кого-нибудь еще. Я вот к чему клоню: да, есть тьма, но есть и свет, так что все в равновесии. Так «инь» и «ян» вечно кусают друг друга за хвост.

Я посмотрел в голубые глаза Фреда Дерста.

– Может, скажешь, кто ты на самом деле, пока не получил по морде?

– Йоу, я же тебе сказал, но ты не слушал. Я на твоей стороне. Я наблюдал за тобой. Более того, я шел за тобой, словно верный пес.

– Я понятия не имею, о чем ты, и не в настроении разгадывать загадки. Говори по существу или заткни варежку. Ты – добрая фея? Ангел? Фред Дерст? Иисус?

– Неважно. Ты выполнил свою задачу, хотя и не знал ни про нее, ни про то, что ты ее выполняешь. Нож, который удаляет опухоль прямой кишки, делает грязную работу, так? Он должен доверять хирургу, должен верить, что все будет нормально, пока врач режет им окровавленную плоть и дерьмо.

– Да пошел ты! Вся эта история – бред от начала до конца. Я не очень-то понимаю, во что я верю, но мне ясно одно: мы убили какую-то страшную тварь. Из-за этого погибла Эми, а ведь она и мухи не обидела. Она родилась на свет, потом ее двадцать лет поливали дерьмом, а теперь она умерла ни за что, а я жив, хотя давным-давно должен погибнуть. Черт побери, я сам несколько раз собирался убить себя – просто чтобы оказать услугу миру.

– Йоу, тяжело, понимаю, – сказал Фред Дерст. – Знаешь, в девяностых был боксер, Эвандер Холифилд. Он стал чемпионом, а потом у него нашли болезнь сердца, которая оборвала его карьеру и должна была оборвать жизнь. И вот он идет к телепроповеднику – к такому, знаешь, чуваку с налаченной прической и в костюме из полиэстера. Чувак молится и пляшет вокруг Холифилда, после чего Эвандер снова идет к доктору, и доктор говорит, что болезни сердца больше нет. Холифилд утверждал, что произошло чудо… а выяснилось, что ему поставили неправильный диагноз.

– Причем тут наш разговор? Знаешь, кто ты, Фред? Джинн из бутылки – в тех историях, где тебе предлагают загадать желание, и ты выбираешь миллион долларов, а потом оказывается, что умер твой лучший друг, и эти деньги тебе заплатит страховая компания.

– Да, – продолжал Фред, будто и не слышал моих слов. – У него никогда не было сердечного заболевания. Жесть, правда? Просто на рентгеновском снимке было пятно. А ты хотел бы умереть вместо Эми? Ну, типа, если бы все можно было вернуть назад?

– Отвали.

– Йоу, я задал тебе вопрос. Хотел бы?

– Да.

– Серьезно?

– Конечно.