В голове моей опилки...

... Из Челябинска выехали втроем. Я и двое “сочувствующих” приятелей. Ехали всю ночь. И всю ночь по лобовому стеклу “девятки” скребли “дворники”. Небо обложили тучи, настроение – соответствующее. Дорога так достала, что в леске, километрах в десяти от Аскарово мы разложили палатку, выпили водки и, не раздеваясь, легли спать. Наутро та же канитель – порывистый ветер, мелкий дождь и ни малейшего намека на просвет в свинцовой хмари. В лагере летунов, куда мы приехали через полчаса, царила примерно та же атмосфера: дельтапланы, словно выброшенные на берег дельфины, лежали на земле в чехлах, а парапланы даже никто из машин и не вытаскивал, чтобы не мочить лишний раз. Делать нечего, раз пилоты и их аппараты целиком и полностью зависят от погоды и направления ветра, займемся земными проблемами. Поставили палатку, пообедали, взяли с собой пол-литра русской национальной “валюты” и пошли по кострам – знакомиться. В этот раз под Биягодой собрались челябинцы, свердловчане и магнитогорцы. Несмотря на то, что взлететь до сих пор не удалось никому, уныния не наблюдалось. Костер, гитара, сто граммов за улучшение погоды – и вот уже кто-то режется в волейбол, кто-то вспомнил старую добрую песню, а мы... Нам, можно сказать, повезло. Какой-то продвинутый парень привез с собой маунтинборд. Я до сих пор такую штуку не видел, напоминает сноуборд, только на небольших колесах и с амортизаторами. Предназначен этот экстремальный гаджет для спуска с холмов, чем мы немедленно и занялись. К ночи, когда практически вся водка ушла на обеззараживание глубоких царапин и ссадин, ветер утих. Утих и лагерь в ожидании завтрашнего утра, только у дальнего костра чей-то голос старательно выводил: “Под крылом самолета о чем-то поет...”

Ночью мне опять приснился тот же сон: рывок, два шага над пропастью и неизвестность. Так недолго и с ума сойти... Отбросив полог палатки, я увидел голубое небо, по которому резво бежали рваные облака. За ночь ветер изменил направление и стал существенно “мягче” – пора, не то упустим погоду. Выслушав от спящих приятелей массу пожеланий, я приготовил им кофе и даже ни разу не матюгнулся. Наконец мы сели в машину и медленно покатили в гору. Биягода, как большинство уральских гор, довольно полога, на машине можно добраться до седловины, соединяющей две вершины. Дальше начинается круча, одолеть которую можно только на своих двоих. Для меня этот путь был чем-то вроде ритуального восхождения на Фудзияму, этакое путешествие духа. Обстановка, надо признаться, располагала. Под ногами – подснежники четырех цветов, от ярко-желтого до глубокого фиолетового, перед глазами – нагромождения камней, сочащихся влагой, за спиной – рюкзак с парапланом. А еще за спиной четырехсотметровая глубина, и палатку нашу можно увидеть только в бинокль. Отсюда мне предстоит сделать свои два шага и уничтожить, наконец, неизвестность мучительных сновидений...

На вершине Биягоды мы основательно отдохнули, точнее, я тянул время перед главным событием сегодняшнего дня, пока на стартовую площадку не подошли двое мужиков. Познакомились, оказалось, свердловчане, летают давно и профессионально. Это, собственно, было видно невооруженным взглядом: дорогие аппараты, “запаски”, рации, приборные панели, укрепленные на бедрах.

Друг за другом свердловчане взмыли со склона Биягоды. Один резко набрал высоту и улетел так далеко, что его белое крыло стало практически неразличимо на фоне стального неба. Другой – начал ходить из стороны в сторону вдоль склона, подолгу зависая практически перед нами. Вдруг его крыло сложилось, как подброшенный платок, и аппарат начал падать. Мой лоб покрылся испариной: если в этом месте есть воздушная яма, и меня угораздит туда попасть, шансов на спасение не останется. Однако через пару секунд “пикирующий” параплан свердловчанина снова наполнился воздухом, пилот лихо поднялся до уровня старта и прокричал: “Все нормально, воздух – “ровный”, это я “сложение” отрабатывал, прикалывался!” Шутник, блин...