В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

Оборин А. И.; «Ваши лекции, т. Кертман, хорошо слушаются, но вы позволяете себе вольности. Форма изложения их очень хорошая, но анализ фактов вы даете недостаточный. Цитаты нужно записы­вать, а не полагаться на свою память и способности. В выступлении у Вас чувствуется неискренность. Ошибки надо признать и их испра­вить. Быть более прямым и честным».

Хитров П. И.: «Своей характеристикой состава комиссии т. Керт­ман пытается, по меньшей мере, поставить под сомнение основа­тельность и серьезное значение выводов, сделанных ею, и тем самым замазать грубые ошибки, допущенные им в лекциях, которые про­слушала комиссия (я не говорю уже о том, что такая характеристика членов комиссии — преподавателей — является, по меньшей мере, самовосхвалением зазнавшегося сомнительного человека и стремле­нием определенными грубыми средствами опровергнуть критику, по существу не признавать ее)».

Мочалов К. И: «Тов. Кертман ведет себя неискренне, он крутится и упорно не хочет признать честно своих ошибок. Более того, т. Керт­ман сегодня вводит в заблуждение бюро, заявляя о том, что будто бы бюро ГК ВКП(б) не полностью признало правильной статью т. Дедова в газете «Звезда». Я присутствовал на заседании бюро и за­являю, что оно признало статью т. Дедова правильной, что лекции т. Кертман в вечернем университете марксизма-ленинизма читает на низком идейно-теоретическом уровне, в обобщениях и выводах допускает небрежные формулировки. <...> Мы хотели услышать от Вас искреннее признание имеющихся недостатков, мы хотели бы услышать, что Вы думаете делать для устранения этих недостатков <...> Главное то, что Вы лекции читаете на низком идейно-теоре­тическом уровне, в основу их не берете высказывания классиков марксизма-ленинизма, допускаете небрежные формулировки, не разоблачаете правых социалистов на данном этапе.<...> Кертман

103

зазнался, возомнил себя всезнайкой и не прислушивается к крити­ческим замечаниям товарищей. <...> Надо отбросить эту спесь. <...> Если Вы этого не сделаете в ближайшее время, то окажетесь в худ­шем положении. Мы не потерпим того, чтобы т. Кертман и дальше читал политическую дисциплину на низком идейно-теоретическом уровне. Мы предупреждаем Вас об этом, т. Кертман. Делайте выво­ды сами».

В конце концов, партийное бюро приняло постановление, состоя­щее из двух пунктов:

Выводы комиссии о работе кафедры всеобщей истории утвер­дить.

Предупредить т. Кертман, что в случае, если он не исправит ука­занные недостатки в своей лекционной работе и в работе по руково­дству кафедрой, то он не сможет быть использован на преподаватель­ской работе в университете¹.

К протоколу заседания партийного бюро приложены «Основные выводы комиссии по обследованию работы кафедры всеобщей исто­рии...» Вместе с речами на заседании партийного бюро они позволя­ют понять методы охоты на строптивого историка.

Стенограмма лекции сопоставляется с набором цитат из сталин­ских текстов, имеющих какое-либо, пусть отдаленное, отношение к предмету. Искусство охотника как раз и состоит в том, чтобы набрать таких цитат по максимуму и не ошибиться: не сослаться на что-либо политически устаревшее.

Далее к делу привлекаются свежие, проверенные книги и статьи, либо отмеченные Сталинскими премиями, либо опубликованные в директивных журналах: «Большевик», «Вопросы экономики». Чле­ны комиссии очень гордились собой, поскольку были в состоянии проделать фундаментальную работу: прочесть и проработать главу из «Истории дипломатии» и уязвить лектора: «Авторы «Истории ди­пломатии», удостоенные Сталинской премии, рассуждают иначе, чем т. Кертман»².

Вооружившись новым знанием, они приступают к разбору текста. Здесь техника упрощается. Каждое из положений, услышанных на лекции, проверяется на соответствие найденным цитатам. Если лек­тор толкует о другом: о политике «блистательной изоляции» Велико­британии, например, значит, он игнорирует требования марксистско­

103

ленинской методологии и прямые указания товарища Сталина. Если он предлагает свои формулировки, либо хотя бы авторскую их редак­цию, он, стало быть, методологию извращает и протаскивает контра­бандой какой-нибудь дрянной багаж: буржуазный, оппортунистиче­ский, троцкистский, или космополитический, на выбор. П. И. Хитров обнаружил даже «протаскивание взглядов Покровского, осужденных партией и советской исторической наукой».

У лектора, попавшего в облаву, есть одна возможность: огородить­ся частоколом из цитат, а вовнутрь поместить комментарии из свежих газет. В этом случае также могут обвинить в начетничестве, схоласти­ке и догматизме, но здесь уже открываются возможности для актив­ной обороны. Л. Е. Кертман так защищаться не захотел — и потому его контркритика была слаба и неубедительна. Он упрекнул, было, членов комиссии в «буржуазности», но те сразу же заслонились ста­линской цитатой и легко парировали выпад.

Надо заметить, что техникой облавы загонщики владели блестя­ще. Здесь нужно было либо самому побывать в шкуре дичи, либо иметь особый талант к охоте на человека.