В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

Докладчик сначала цитирует решение университетского бюро, усилив обвинение в адрес кафедры всеобщей истории («подавляю­щее большинство членов кафедры читает лекции на низком идей­но- теоретическом уровне»), а далее переходит непосредственно к Л. Е. Кертману. В строчках, ему посвященных, сквозит удивление, смешанное с обидой.

«Поражает то обстоятельство, что т. Кертман долгое время, благодаря внешне изящной форме изложения материала, пре­подносил студентам порочные по содержанию лекции. Эта легко воспринимаемая увлекательная форма привела к тому, что среди части студентов сложилось мнение о т. Кертмане как о лучшем лекторе-марксисте. Причем, все выступающие с критическими за­мечаниями по адресу т. Кертмана квалифицировались как пресле­дования [так в тексте — О. Л.] талантливого лектора, а т. Кертман объявлялся в этом случае гонимым мучеником. Ошибка партбюро и деканата состоит в том, что они шли на поводу ложных мнений о т. Кертмане»².

Ф. С. Горовой не может не признать мастерство лектора, но оно ему чуждо и потому опасно. Он не приемлет стиль Л. Е. Кертмана: изящный, ироничный, свободный, но пишет о «порочном содержа­нии», употребляя эту ритуальную формулу для того, чтобы скрыть ревнивое чувство по отношению к более талантливому коллеге. Ф. С. Горовой стремится раз и навсегда избавиться от этого препо­давателя, поскольку боится вновь подпасть под обаяние его лекций, пойти «... на поводу ложных мнений».

Ф. С. Горовой не прощает обид. Вполне возможно, что его раздра­жает также и то обстоятельство, что Л. Е. Кертмана пригласили чи­тать юристы, с которыми он сам находится в застарелом конфликте.

В глазах Ф. С. Горового, тесное сотрудничество с такими неприят­ными людьми могло быть только отягчающим обстоятельством.

¹ См.: Васильева Н. Дом//п«р://рЫ1о1о&р5ри.ги/уа8Шеуа_аот.5кт1.

² Протокол № 3 отчетно-выборного партийного собрания историко-фи­лологического факультета/ДОПАПО. Ф. 717. On. 1. Д. 106. Л. 28.

207

Иначе говоря, у Ф. С. Горового были причины недолюбливать Л. Е. Кертмана. Ситуация складывалась таким образом, что можно было выразить свои чувства на языке партийных инвектив. Добавим сюда общественный темперамент вкупе с превосходным знанием сталинского политического стиля и в итоге получим ту неподдель­ную ярость, с которой доцент Ф. С. Горовой ополчился на доцента Л. Е. Кертмана. Он со страстью вживается в роль хранителя партий­ной и научной этики, обличителя нравственных уродств и политиче­ских уклонов, воплощенных в фигуре обвиняемого. Его не останав­ливает мысль о том, что своими действиями он обрекает человека на безработицу, готовит ему запрет на профессию. Горовой не был на­ивным человеком и знал, что идейные разоблачения подсказывают соответствующим службам МГБ, кого следует брать в активную раз­работку. Это его не остановило. Положение обязывало.

Когда спустя несколько лет изменятся внешние обстоятельства, ректор университета профессор Ф. С. Горовой будет вполне лоялен по отношению к профессору Л. Е. Кертману. Новые времена — но­вые песни, но читать курс на историческом факультете тот в конце концов прекратит.

Павел Иванович Хитров был человеком иного калибра. Его фрон­товая специальность — старший писарь. Командиры учли педагоги­ческое образование молодого красноармейца. Он заканчивает войну заведующим секретным делопроизводством в артиллерийском пол­ку, дислоцированном в Северо-Кавказском военном округе.

Записной оратор на всех партийных собраниях, постоянный член всех проверочных комиссий, он в промежутках успевает доносить на студентов, которые «...ходят в библиотеки города, где берут доре­волюционную литературу и притом реакционную. Это отравление юношеского недомыслия»¹. Сам же Хитров библиотек не любил, в университетскую даже не был записан².

П. И. Хитров кипятится, суетится, шумит, рассыпается мелкой дробью, спешит отметиться в каждой идеологической кампании и все время перебарщивает. Ему не хватает основательности. Он постоян­но сбивается с тона, ерничает.

В деле Л. Е. Кертмана он хлопочет и о собственном интересе. После закрытия кафедры всеобщей истории на отделении останется только

¹ Протокол общего собрания партийной организации [Молотовского Госуниверситета]. 15.10.1953//ГОПАПО. Ф. 717. On. 1. Д. ПО. Л. 52.

² См: Отчет о работе Фундаментальной библиотеки Молотовского Гос­университета им. A.M. Горького за 1950-1951 гг.//ГАПО. Ф. р180. Оп. 12. Д. 303. Л. 140.

103

одна кафедра «истории народов СССР». Заведующим назначат, есте­ственно, Ф. С. Горового, тут же взявшего отпуск для работы над док­торской диссертацией. Исполнять обязанности заведующего станет П. И. Хитров. Ждать ему невмоготу. В мае 1953 г., когда уже подписан приказ об увольнении Л. Е. Кертмана, но тот еще работает, Хитров поднимается на трибуну партийного собрания, чтобы напомнить:

«...В прошлом учебном году обследовалась работа кафедры все­общей истории. Было принято соответствующее решение Горкома КПСС. Партбюро было дано ряд указаний, они не были выполнены»¹.