В гору

— Нельзя ли было бы сделать эту прогулку воспитательной, — продолжала шутить Зента. — Скажем, Петеру хотелось бы проводить Мирдзу, но не хотелось бы идти вместе со мной обратно?

— Могло бы быть и наоборот, — поддразнила Мирдза.

— Но вдруг мне хочется и то, и другое: проводить Мирдзу, а потом возвратиться с Зентой? — не остался Ванаг в долгу.

— Тогда так и нужно сделать, — нашла Мирдза новое доказательство. — А то, какой же это характер, если ты не делаешь того, чего хочешь.

— Вас обеих, наверное, никто не переспорит, — сдался Петер. И они втроем пошли по большаку.

В эту светлую ночь им было так хорошо, месяц, словно играя в прятки, то исчезал за тучами, то снова высовывал свое круглое добродушное лицо, широко улыбаясь идущим.

Петеру казалось, что он освобождается от гнетущего ощущения, давившего его много лет, как тяжелый груз; он снова почувствовал, что ему лишь двадцать пять лет и что пережитые им ужасы никогда больше не повторятся. Он отвоевал себе другую жизнь, и ее у него никто уже не отнимет.

Еще два человека вышли вместе из школы. Фактически новый начальник почты Кадикис вышел один, но Майга Расман поспешила надеть шапочку и поправить шаль, чтобы одновременно с ним оказаться на лестнице. Как бы случайно она задела локтем Кадикиса и робко извинилась. Они пошли рядом, но Майга так часто поскальзывалась, что начальнику пришлось взять ее под руку. Майга восторгалась лекцией Салениека, уверяла, что лекция ей многое дала, и теперь она будет знать, как преодолеть некоторые свои слабости.

— Разве и вам свойственны слабости? — удивился Кадикис. — Я думал, что ваше сердце чисто, как первый снег.

— Все-таки, — задорно улыбнулась Майга. — Моя самая большая слабость — это мед с молоком. Зайдемте на минутку ко мне, я вас угощу.

Кто же в военное время, когда немцы разграбили все пасеки, может устоять перед соблазном отведать меду с молоком?

Таким образом Майга залучила его к себе. В прихожей она предложила гостю снять пальто, провела в теплую, по-мещански обставленную комнатку и усадила на диван с поношенным, но все еще красивым покрывалом.

Разговор не клеился. Майга то садилась на край дивана, то пересаживалась на стул против гостя, пробуя разные темы, стараясь выяснить, что его больше всего интересует, но Кадикис, притворяясь смущенным, следил за хозяйкой. Наконец Майга вспомнила, что у начальника есть собака и что владельцы собак обычно увлекаются разговорами о своих любимцах.

— Ваш Джек теперь, наверное, ревнует вас ко мне, — рассмеялась она.

— Он ведь не знает, где я. Думает, что все еще на лекции, — пошутил Кадикис.

— У вас есть хотя бы четвероногий друг. Вы не так одиноки, как я, — вздохнула Майга. — Наверное, ваш Джек очень умен и верен своему хозяину? В минуту опасности он защищал бы вас зубами и когтями.

— Особого ума я за ним не примечал, — ответил Кадикис. — И какие могут мне угрожать опасности?

— Вы еще не знаете этой местности! — воскликнула Майга. — Говорят, что здесь многие ограблены. Даже убийства были.

— К сожалению, я не так богат, чтобы меня стоило грабить, — улыбнулся Кадикис.

— Но на почте иногда накапливаются значительные суммы, — не унималась Майга. — И вопрос еще, разбираются ли бандиты, есть ли что грабить или нет. Может быть, вы слышали, недавно здесь ограбили и убили мать нашего нового председателя исполкома Ванага?

— Что-то слышал. Но кто, в самом деле, мог убить ее?

— Говорят, что дезертиры-красноармейцы, — равнодушно ответила Майга.

— Ну, а вы как думаете? — спросил Кадикис таким же тоном.

— По правде говоря, я над этим даже не думала, — уклонилась Майга от прямого ответа. — Слишком уж это ужасно, чтобы вдумываться… Но я ведь обещала угостить вас медом, — вдруг спохватилась она и выбежала на кухню. Кадикис остался сидеть, уставившись глазами в пол. Майга оставалась на кухне долго, временами казалось, что ее тень мелькала в щелке приоткрытой двери, но затем исчезала, даже шагов не было слышно.

Наконец она вошла с подносом в руках, накрыла стол и пригласила гостя полакомиться медом, который ей посчастливилось достать. Молоко уже было налито в стаканы, но Кадикис от него отказался, потому что не пьет его с детства, с тех пор, как в деревне однажды опился молоком.

— В таком случае мне придется достать вино, которое хотела сберечь ко дню своего рождения, — решила Майга и разыскала в углу комнаты бутылку вина.

— За знакомство и за добрые отношения на работе! — подняла она тост, с пленительной улыбкой глядя Кадикису в глаза.

— Согласен! — поддержал он.

— И за что еще будем пить? — спросила Майга, снова наполняя стаканы.

— Придумайте вы!

— За здоровье вашего верного друга! — Майга задорно чокнулась. — Я очень люблю собак, — начала она. — Вы, может, отпустите Джека погостить ко мне. Обещаю не убить его своею любовью.

— Он будет скучным гостем, — ответил Кадикис. — Еще скучнее меня.

— Вы, очевидно, напрашиваетесь на комплименты? — Майга посмотрела на него долгим взглядом. — Но вы ведь могли бы сделать жизнь Джека более интересной. Например, научить выслеживать. Быть может, он мог бы выследить какого-нибудь грабителя.