В гору

— Папа, это ты? — раздался откуда-то голос Мирдзы.

— Да, мне удалось приехать раньше, — откликнулся Озол, поняв, что волновался зря. Ему захотелось рассмеяться, но следующая фраза Мирдзы испугала его.

— Тебе надо было поторопиться! Теперь уже поздно.

— Как поздно? — не понял он, но потом ему показалось, что с Олей приключилась какая-то беда.

— Они удрали.

— Кто удрал?

— Бандиты.

— Значит — все же? — прозвучал из темноты голос, в котором слышались и опасение, и радость, и удовлетворение тем, что они не отложили поездки до утра.

— Я дала очередь из автомата, и они удрали, — гордо сообщила Мирдза.

— Да где ты сама, выходи к нам, — позвал Озол и услышал, как Мирдза спускает с чердака хлева лестницу. Она подошла к окну, против которого стоял отец, и в темноте стала отыскивать другого, сказавшего: «Значит — все же?» Она узнала голос.

Щелкнул засов, дверь отворилась, и на ступеньки, пошатываясь, вышла Ольга в наспех накинутом в темноте пальтишке.

— Мирдзинь! Юрис! — воскликнула она, и эти два слова выразили всю ее любовь к дочери и мужу, радость, что они живы. Но после этого силы покинули бедную женщину, ее бросило в дрожь, и, ухватившись одной рукой за косяк, она опустилась на порог.

— Пойдемте, — Озол опомнился и помог жене встать. — Валдис, Мирдза, пойдемте!

В комнате они зажгли лампочку, и Мирдза должна была рассказать, что произошло этой ночью.

— Вчера вечером маму запугала жена Салениека, — Мирдза принялась рассказывать все по порядку. — Завернула мимоходом, когда уже стемнело, и, узнав, что отец уехал, начала убеждать нас, чтобы мы ни за что не ночевали в своем доме. Наговорила всяких страстей. В одном месте парторга застрелили, в другом — жену парторга, в третьем — комсомольцев. Мать гонит меня из дому, чтобы пошла к Пакалнам или к кому-нибудь другому, а сама не идет, говорит, что ей надо дом сторожить, ее никто не тронет. Тогда я взяла автомат и забралась на чердак хлева. Но не могла уснуть. Около полуночи слышу шаги. Я подползла к слуховому окошку и высунула автомат. Они вошли во двор и начали стучать в дверь и окна. Мать, наверное с перепугу, не откликается. Тогда они принялись кричать, чтобы открыли добром. Они, мол, должны перетряхнуть это коммунистическое гнездо. Если не впустим — они нас живьем сожгут. Тогда я решила — будь что будет — и дала очередь пониже, чтобы не попасть в окно. Они попадали наземь как подкошенные. Я думала, что убиты, но через минуту слышу — шуршат в цветнике, ползут. Я опять дала очередь. Опять тишина. Вдруг — как вскочат, и бежать.

— Так значит, это ты стреляла? — Ольга наконец обрела дар речи. Но пережитый страх окончательно ее сломил. Напряжение сменилось упадком сил, и она стала плакать и истерически смеяться.

— Разве вы после этого еще не видели друг друга? — удивился Озол.

— Нет, ведь все это произошло только что, перед вашим приездом. Может быть, полчаса тому назад. Я не решалась оставлять такую хорошую позицию. Мамочка, ты успокойся! — Мирдза погладила мать по голове.

— Я и не плачу, я радуюсь, — всхлипывала мать.

— Так больше нельзя! — воскликнул Упмалис, который все время молчал и широко раскрытыми глазами смотрел на Мирдзу. — Я, право, готов бросить работу и организовать отряд, чтобы бороться с бандитами.

— Не потребуется, — улыбнулся Озол. — Я уже договорился. Если наш план удастся, то послезавтра, — нет, теперь уже завтра, — доконаем их. Мирдза, мы с Валдисом зайдем в твою комнату, а ты тем временем помоги матери улечься. Потом зайди к нам.

О чем они говорили, Мирдза не знала, но когда она вошла в свою комнату, отец и Валдис ждали ее с серьезными лицами. Озол встретил ее вопросом:

— Как ты считаешь, Мирдза, на вас, комсомольцев, вполне можно положиться?

— На меня, Петера и Зенту — вполне, — ответила Мирдза без колебания.

— А на Майгу? — спросил Озол.

— Тебе ведь известно мое мнение, — уклончиво ответила Мирдза.

— И оно не изменилось?

— Я не могу себя переломить, — призналась Мирдза, как бы чувствуя себя виноватой.

— Теперь слушай меня, — Озол решил открыть дочери задуманный план. — Есть подозрения, что Майга — агент бандитов. Не удивляйся и не раскрывай так широко глаза: я сказал — подозрения, пока у нас нет твердых доказательств. Если это действительно так, то для ее разоблачения нам нужна помощь комсомольцев. Но вам нужно соблюдать полнейшую выдержку и ни одним жестом не возбуждать в ней настороженность.

Озол рассказал Мирдзе об их плане: разделаться с бандитами и разоблачить Майгу. Это надо было начать завтра.

— Почему завтра? — воскликнул Упмалис. — Я знаю их повадку и уверен, что в следующую ночь они снова попытаются к кому-нибудь вломиться. Они орудуют мелкими группами. Стреляют и запугивают, но когда им становится слишком жарко, перебираются туда, где до сих пор было тихо.

— В городе я договорился на завтра, — ответил Озол.

— А я немедленно поеду и попытаюсь устроить на сегодня. Сколько теперь времени? Четыре? В пять я буду там, — обещал Упмалис. — Бравый солдат Мирдза, хочешь прокатиться? — шутливо пригласил он девушку.