В гору

Когда Эльза Янсон получила в уездном комитете комсомола задание направиться в свою родную волость и создать там первичную комсомольскую организацию, ей показалось, что у нее земля поплыла под ногами. В первое мгновение она только сообразила — ей предстоит встретиться с Артуром. Она знала, что угнанные жители вернулись; Озол, уже несколько раз обошедший волость, рассказал Эльзе, что возвратился и ее бывший муж. Не встретиться с ним будет невозможно. Он остановит ее даже посреди дороги и станет умолять вернуться. Но для нее нет возврата, а есть только один четко очерченный путь, и по нему она уже идет вместе с Вилисом Бауской, бывшим бойцом латышской дивизии, изувеченным в великих боях. Ее жизнь больше никогда не будет такой спокойной и тихой, какой она была с Артуром; теперь ее увлекают широкие просторы, где ветер треплет волосы, которые больше не лежат приглаженными, с завитыми парикмахером локонами. Она больше не излучает благоухания парижских духов, которые дарил ей Артур, — за время войны ей стал знаком запах пота, и она знает, что без этого не восстановить разрушенного немцами. Ее руки, прежде такие белые и мягкие, огрубели и окрепли на горьковском заводе. Чем была ее прежняя жизнь у отца — учителя, потом у Артура? Ребячеством, — плесканьем в маленьком пруду, без цели, без содержания. «Но ты ведь когда-то была довольна такой жизнью?» — спрашивала она себя и вспоминала необъяснимое томление и беспокойство, тяготившее сердце в часы одиночества. Вспомнила, что всегда чего-то ждала, не умея сказать — чего именно. Ей казалось, что она жаждет какой-то настоящей жизни, но не знала, какова эта настоящая жизнь. Она лишь чувствовала — ей чего-то недостает. Что-то вокруг не так, как хотелось бы. Ей недоставало понимания смысла жизни и своего существования. Дни кое-как заполнялись хозяйством и книгами, которые она, прочитав, спокойно клала на полку — к ним уже больше не влекло; вечера проходили в скучных разговорах о происшествиях дня, иногда она отправлялась на банальные вечеринки, на танцы. Временами казалось, что все так и должно быть, чего еще требовать от жизни. Но часто ею овладевала гнетущая тоска, и тогда она искала ссоры с Артуром, которые были глупыми и мелочными. Он был терпелив, посылал ее к невропатологу, но ей было стыдно обращаться к врачу, тот мог бы принять ее недовольство за капризы бездетной барыньки. Она и не чувствовала себя больной и знала, что врач не поможет ей. Нужно было какое-то большое потрясение, какой-то порыв свежего ветра, который разогнал бы затхлость в ней и вокруг нее. Поэтому она с искренностью, на какую только способна молодость, приветствовала сороковой год, первый год Советской власти, — тогда ей было лишь двадцать два года, — она приветствовала его, еще не понимая всей глубины и сущности великих преобразований. Лишь чувствовала, что происходящее ново, свежо и правдиво, что это захватывает и заставляет расцветать, как весна заставляет расцветать дерево. Эльза вступила в комсомол, не слушая предупреждения Артура: выждать, посмотреть, что будет дальше. Ей хотелось быть деятельной, и она была счастлива, что комсомольцы местечка и волости, эти простые, сердечные ребята, приняли ее в свою среду, не оттолкнули.

Она вспомнила день, когда ее принимали, свое детское воодушевление и чувство горечи, которое вызвал в ней какой-то паренек. «Я сомневаюсь, — сказал он, — хватит ли у товарища Янсон сил, чтобы идти с нами. Ей недостает жизненной закалки». В это мгновение у нее из глаз брызнули слезы, она не знала, как себя защитить, — и что она могла сказать? Рассказать о своих сумбурных стремлениях? К счастью, ей не пришлось этого делать, за нее ответил секретарь комсомольской организации. «Если какой-нибудь строй сменяется новым, более прогрессивным, то лучшая часть интеллигенции переходит на сторону нового строя, — сказал он. — Товарищ Янсон по своему положению в ульманисовское время могла стать членом организации айзсаргов, но нам известно, как далека она была от этих забав дочерей богатых хозяев. Поэтому у нас нет основания оттолкнуть ее, будущая работа ее покажет, достойна ли она быть членом славного Ленинского комсомола».

Тогда Эльза не успела проявить себя. Правда, она взялась за работу с жаром, организовала красный уголок, руководила кружком самодеятельности, но не чувствовала под ногами твердой почвы, она по-настоящему не понимала причин возникновения Советского государства, какие им руководят силы и куда оно ведет своих граждан.