В гостях у эмира Бухарского

Въ строю находился баталіонъ № 1. Подборъ людей съ физической стороны сдѣланъ въ немъ очень обстоятельно: это все здоровый, рослый и плечистый народъ, одѣтый и вооруженный какъ описано выше. Форма одежды музыкантовъ — синіе чекмени съ желтою басонною тесьмой по швамъ, желтыя чембары и бараньи шапки. Хоръ находился подъ командой баталіоннаго адъютанта (орда-махрамъ) на которомъ красовались русскія оберъ-офидерскія эполеты какого-то изъ туркестанскихъ линейныхъ баталіоновъ. Въ составъ этого хора входили три турецкіе барабана, штукъ восемь барабановъ обыкновеннаго размѣра, два металлическіе треугольника, нѣсколько мѣдныхъ флейтъ-чекановъ и нѣсколько деревянныхъ азiятскихъ кларнетовъ (сурнай). Восемь ротныхъ горнистовъ находились также при хорѣ, на его правомъ флангѣ, но въ музыкальномъ исполненіи маршей участія не принимали, а лишь проиграли намъ вмѣстѣ съ остальными музыкантами «встрѣчу». Баталіонное знамя, при двухъ ассистентахъ, во время ученія находилось не въ рядахъ, а при хорѣ, и держалъ его чора-баши (подпрапорщикъ). Оно представляетъ собою просто кусокъ красной матеріи (чуть ли не ситцу), съ желтыми узорчатаки разводами, прикрѣпленный къ зеленому копейному древку, украшенному подъ копьемъ двумя металлическими рогульками въ видѣ верхней половинки буквы Ж. Въ рядахъ же, на правомъ флангѣ 1-го взвода, находился значокъ баталіоннаго командира, просто квадратный кусокъ бѣлаго коленкора безо всякихъ украшеній, на зеленомъ же копейномъ древкѣ съ копьемъ, но безъ рогулекъ.

По словесной командѣ производились только ружейные пріемы; всѣ же движенія, повороты, ломка фронта и построенія исполнялись исключительно по сигналамъ, которые подавалъ штабъ-горнистъ, вызванный къ топчи-баши изъ фронта. Этотъ маленькій, немножко пузатенькій человѣчекъ вытрубливалъ звуки сигналовъ съ такимъ усердіемъ и увлеченіемъ, что въ этой работѣ принимали у него участіе не только губы и легкія, но и плечи, и животъ, и поясница, и даже колѣнки. Всѣми сими частями и суставами своего тѣла добрякъ старался какъ бы дополнить смыслъ сигнала, придать ему наибольшую выразительность. Стремленіе конечно, похвальное, и что же дѣлать, если благодаря его коротенькой фигуркѣ, оно выходило нѣсколько комично.

Всѣ командныя слова тѣ же, что и у насъ и произносятся исключительно по-русски, причемъ должно замѣтить, что произношеніе ихъ совершенно правильно, съ небольшимъ кое-гдѣ акцентомъ. Такъ, вмѣсто «слушай на краулъ», у нѣкоторыхъ командировъ выходитъ «слышай на крауль», но и только. Сигналы частію заимствованы тоже отъ насъ, а частію свои оригинальные, и подаются вполнѣ отчетливо. Что же до хоровой музыки, то о ней я упоминалъ уже прежде, и могу лишь повторить, что хотя она у нихъ' немножко и варварская, въ томъ отношеніи, что любитъ много шуму, звону и треску, но не лишена мелодіи и даже нѣкоторой пріятности, и играютъ музыканты во все продолженіе ученья, за исключеніемъ тѣхъ только случаевъ, когда командующему потребуется подать какую нибудь словесную команду; тогда, по его знаку, хоръ на минуту замолкаетъ; но чуть лишь команда принята къ исполненію, сурны и флейты тотчасъ же заливаются снова.

Началось ученье съ ружейныхъ пріемовъ, въ число которыхъ входили уколы штыкомъ и отбивы противъ всадниковъ. Все это заимствовано прямо изъ нашего «устава» и видимо усвоено съ показу какихъ нибудь нашихъ дезертировъ, которые, надо полагать, внесли сюда и русскую команду, и нѣкоторые сигналы. Послѣ ружейныхъ пріемовъ люди продѣлали нѣсколько гимнастическихъ упражненій, въ полной аммуниціи и съ ружьями, и тоже недурно, а затѣмъ топчи-башн подалъ сигналъ «къ церемоніальному маршу», по которому ротные командиры скомандовали «слушай на краулъ», что и было исполнено довольно отчетливо. Тогда баталіонный командиръ, по типу лица изъ кавказскихъ горцевъ, далъ одну за другою нѣсколько русскихъ командъ: «повзводно направо маршъ», «прямо, равненіе налѣво», «правое плечо впередъ», «прямо, равненіе направо», — и баталіонъ подъ звуки чего-то въ родѣ «персидскаго марша», повзводно пропарадировалъ мимо насъ, продолжая на ходу держать ружья на караулъ, что повидимому нисколько не стѣсняло людямъ свободу ихъ шага.