В грозный час

Однако сразу окончательного ответа Лунев все же не получил. Лишь спустя примерно час из штаба корпуса поступило распоряжение: разрешить партизанам участвовать в освобождении родного им города, 32-й танковой бригаде и нашему полку организовать с ними взаимодействие. Очевидно, этот вопрос был согласован со штабом армии, ибо координация действий войск и партизан Кировоградщины на этом этапе боев возлагалась на начальника штаба 5-й гвардейской танковой армии генерал-майора танковых войск В. Н. Баскакова.

И в тот раз партизаны показали себя в бою с самой лучшей стороны. Их наступательный порыв был очень высок. Не щадя своей жизни, рвались они к городу. Но враг располагал значительными силами и отбивался яростно. Нам не удалось взять Знаменку ни в тот день, ни на следующий. И лишь к исходу третьего дня мы все-таки ворвались на окраину города. Другие наши соединения и части начали охватывать Знаменку с флангов. И враг побежал.

«Войска 2-го Украинского фронта, — говорилось в приказе Верховного Главнокомандующего, — продолжая развивать наступление, 9 декабря в результате трехдневных напряженных боев овладели городом Знаменка — важнейшим железнодорожным узлом Правобережной Украины и мощным опорным пунктом обороны немцев на кировоградском направлении». В числе тех, кто отличился в боях за этот город, назывались 29-й танковый корпус, 32-я танковая бригада и наш 1446-й самоходный артиллерийский полк. Все они получили почетное наименование Знаменских. А 10 декабря от имени Родины Москва салютовала войскам, освободившим Знаменку, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

Спустя примерно неделю после этих боев меня неожиданно вызвали к телефону. Звонил Николай Трофимович Усатый. Он сообщил, что находится со своим ансамблем неподалеку от нас, надеялся встретиться, но, к сожалению, не получится. Как обычно, мы поделились с ним последними новостями. А на прощание Николай неожиданно сказал:

— Поздравляю тебя с орденом. Командарм собирается сам вручать. Так что будь готов к этому.

Дня через два Лунева, меня и еще около десяти наших однополчан действительно вызвали к командиру корпуса. В помещении, куда нас пригласили, уже собрались почти все командиры и политработники корпуса, тоже представленные, как оказалось, к наградам за отличия в последних боях. Вскоре сюда в сопровождении командира корпуса генерал-майора И. Ф. Кириченко и начальника политотдела полковника П. А. Соловьева пришел командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-полковник танковых войск П. А. Ротмистров.

Мы все дружно встали, приветствуя его. По тому, как оживились командиры и политработники при встрече с командармом, с каким вниманием вслушивались в каждое его слово, нетрудно было понять, насколько велика у них любовь к нему. А впервые мне довелось это почувствовать еще в ту пору, когда я выполнял обязанности инструктора политотдела армии. Ведь тогда приходилось бывать на различных совещаниях и слушать на них командарма. И всегда меня поражала глубина его суждений, обстоятельность в учете всех факторов, способных повлиять на исход боевых действий, умение делать четкие выводы и быстро принимать решения. Слышал я и всегда восторженные отзывы об этом генерале.

— Наш командарм! — с гордостью говорили о нем в армии.

— Это приказал сам Ротмистров! — непременно упоминали командиры всех степеней, как бы подчеркивая важность полученной задачи.

И еще была очень хорошая черта у нашего командарма — теплое отношение к людям, независимо от рангов. Эту черту Павел Алексеевич Ротмистров — впоследствии главный маршал бронетанковых войск — сохранил до конца своей жизни. После войны мне довелось встретиться с ним на XXII съезде партии. Во время перерыва он шел по залу Дворца съездов. Увидев его, я отдал честь. Маршал остановился, поздоровался за руку.

— Генерал Лыков, — представляюсь ему, — ветеран пятой гвардейской танковой…

— Очень рад встрече! — Маршал снова крепко пожал мне руку. Лицо его и в самом деле выражало радость.

Павел Алексеевич расспросил меня, где и когда я служил, что известно мне о ветеранах 5-й армии. А потом высказал пожелание:

— Нам бы, танкистам-ветеранам, встретиться здесь да сфотографироваться. Вот бы память хорошая была.

Предложение маршала поддержали танкисты — делегаты XXII съезда партии. И мы собрались все вместе, сфотографировались. Павел Алексеевич словно снова оказался в родной семье, со всеми говорил живо и весело, подробно расспрашивал о жизни, о планах на будущее.

— Заходите ко мне в академию, — сказал в тот день маршал. — Буду рад встрече с каждым.

Но все это будет спустя шестнадцать лет после войны. А в тот декабрьский вечер 1943 года генерал-полковник танковых войск П. А. Ротмистров подвел с нами итоги последних боев, рассказал об особо отличившихся, призвал всех держать равнение на них, по-гвардейски громить фашистов.