В грозный час

Что ж, может, он и прав…

Самоходки и кавалеристы углубляются в лес. Сначала все идет спокойно. Но вот в лесу вспыхивает стрельба из автоматов и пулеметов. Затем гулко ухают пушки наших самоходок. Им отвечают — это нетрудно определить по звуку выстрела — легкие орудия врага.

В это время в небе появляется легкокрылый У-2. Сделав круг, он приземляется на поляне почти у самой рощи. Мы с начальником штаба торопливо направляемся к нему. Летчик, не вылезая из кабины, передает мне пакет. Тут же вскрываю его и читаю: «Немедленно сниматься и двигаться дальше». Далее указываются пункты следования полка.

Начинаем спешно собираться. К счастью, стрельба в лесу уже затихла, самоходчики и кавалеристы возвращаются назад. Но не все. Одна самоходка, подожженная власовцами, так и осталась в лесу. Из состава экипажа погиб наводчик сержант И. П. Самарец. Командир САУ лейтенант З. К. Яцевский, механик-водитель М. К. Морешев получили тяжелые ранения. Две другие машины тоже имеют повреждения, их нужно ремонтировать.

— Но и мы перебили гадов немало, — возбужденно рассказывают самоходчики. — Давили прямо гусеницами. Жаль вот только, что разбежались они, не приняли боя.

В это время как раз подоспели некоторые подразделения нашего отставшего тыла. И мы стали решать, как быть дальше. Оставлять эти подразделения здесь, в роще, чтобы они подождали остальных, не хотелось. Да и опасно. Хотя мы и шуганули в лесу гитлеровцев, рассеяли, но все же…

Конец колебаниям положили сами хозяйственники. Они попросили оставить их здесь. Убеждали, что их люди очень устали, давно не получали горячей пищи.

— А если на вас нападут? — говорю им. — Ведь в соседнем лесу гитлеровцы прячутся.

— Ничего, отобьемся, — отвечают. — Ведь у нас две самоходки остаются. Идти они пока не могут, а стрелять — только снаряды подавай. Вот и будем и ремонтировать их, и отбиваться в случае чего. Да к тому же и тылы корпуса вот-вот сюда подойдут.

В общем, меня успокоили. Но все же уезжал я от своих людей с тяжелым сердцем. И весь остаток дня, пока мы двигались в новый район, меня не покидало чувство тревоги.

К вечеру оно еще больше усилилось. И когда в час ночи неожиданно доложили, что меня разыскивает оставшийся с тыловиками воспитанник нашего полка двенадцатилетний Коля, эта весть резанула уже осознанной болью: случилась беда!

Да, это было так. И вот сейчас Коля, прижавшись к плечу Шныркевича, горько плакал. Увидев меня, бросился навстречу, не заговорил, а как-то застонал сквозь слезы:

— Побили наших, товарищ майор. Всех побили! Вечером налетели. Такой огонь открыли, что головы не поднять. И тетю Машу убили. Она вместе со мной в огороде пряталась. А потом, когда фашисты стали к нам приближаться, шепнула: «Ползи, сынок, подальше». А сама из автомата стрелять начала…

Для Коли это было, конечно, самой страшной трагедией. Еще в самом начале войны этот мальчонка потерял родителей. А теперь вот не стало и тети Маши — хлопотливой работницы одного из наших тыловых подразделений, собиравшейся усыновить мальчугана.

Но в те минуты думать о судьбе Коли было не ко времени. Заботило другое: какие принять меры, чтобы ликвидировать эту, теперь уже явно прорывающуюся на запад, довольно многочисленную группу противника?

Где-то в подсознании мелькнуло: эх, зря мы тогда не даванули на нее всей силой! Хотя одни самоходки в лесу много ли сделают? Ведь и так, считай, три машины уже потеряли. Вот если б тот майор парочку эскадронов нам в помощь выделил, тогда бы… А то — взвод. И не прикажешь ведь ему, не подчинен.

Но, как говорится, после драки кулаками не машут. Тут же сажусь в «виллис» и еду докладывать о случившемся командиру корпуса.

Спустя полчаса по приказу генерала Фоминых была создана боевая группа. В нее вошли наш 1446-й самоходный артиллерийский полк, один батальон из 25-й танковой бригады и дивизион 37-миллиметровых зенитных орудий. В командование группой вступил заместитель начальника штаба танковой бригады майор В. И. Смирнов.

Через час мы уже двигались ускоренным маршем к деревне Люта — району предполагаемой встречи с прорывающимися на запад гитлеровцами и власовцами. Прибыли на место, заняли позиции, замаскировали технику и стали ждать.

Наши расчеты оказались верными. Утром, чуть ли но с первыми лучами солнца, из леса, что синел напротив нас, показались густые колонны гитлеровцев и власовцев. Им предстояло до встречи с нами пересечь еще довольно большой участок открытой местности.

— Не торопиться! — приказал Смирнов. — Пусть-ка они подальше от леса отойдут. Чтобы сбежать потом не удалось. Огонь открывать только по моей команде. Только по моей!