В грозный час

Лишь когда вражеские колонны миновали уже большую половину открытого пространства, майор Смирнов махнул рукой. И тут все наши орудия открыли огонь. Над полем, где только что шел противник, поднялась стена огня и дыма. И вот уже самоходки и танки рванулись вперед. Их экипажи жестоко мстили за своих погибших товарищей, давили метавшихся в панике гитлеровцев гусеницами, разили из пулеметов и осколочными снарядами. Никому из колонн противника не удалось тогда уйти. И лишь немногие, успевшие поднять руки, остались в живых.

Пленные… Вот они стоят перед нами. Дрожащие от страха, жалкие. Среди них и те, что носят на рукавах мундира особый знак-клеймо с буквами РОА. Власовцы. Русские в фашистских мундирах. Хотя… Нет, они не принадлежат к нашей нации. Нация — это люди, у которых есть Родина. У этих родины нет. Нет и не будет! Они ничто. Проклятые даже матерями, их породившими. Выродки. Иного определения и не подобрать.

Русские — это вот они, стоящие у своих танков и самоходок и, что правду таить, рвущиеся разделаться с теми, кто в младенчестве имел счастье получить гордое имя — русский, советский, но потом предал все самое святое.

— Их судить — только время тратить, — негодовали танкисты и самоходчики. — Эти гниды достойны лишь наших гусениц, давить их надо!

— Правильно говорите, — успокаивал их майор В. И. Смирнов. — Но, товарищи, нам нельзя попирать международные законы. Сейчас они пленные. Вот отправим их куда следует, там разберутся и — будьте уверены! — каждому воздадут должное.

Меня удивила рассудительность Смирнова. Ведь он сам часом раньше проявлял безудержную ненависть к врагам, и особенно к власовцам. Но, оказывается, таким он бывает только в бою. И ненависть выплескивает лишь на того, кто идет на него с оружием в руках. А вот пленные… Здесь у майора верх берет здравый смысл.

Кстати, именно с этой его чертой, которую можно назвать не иначе как высочайшей самодисциплиной, я буду иметь возможность познакомиться еще не раз. Ведь нам с майором В. И. Смирновым придется вместе пройти не через один бой. Со временем ему будет доверен пост начальника штаба 25-й танковой бригады. А войну он закончит уже начальником штаба 29-го танкового корпуса. Но и в мирное время В. И. Смирнов, уже генерал-лейтенант запаса, не будет искать покоя. Заслуженный фронтовик возглавит в Минске Дом книги, станет вести большую военно-патриотическую работу в Белоруссии.

Да, сердца ветеранов отгремевшей войны в запас не уходят!

* * *

И вот перед нами Березина. До нее осталось не больше полукилометра. Уже видно, как на излучинах поблескивает под лучами солнца ее вода. Наша колонна прибавляет скорость. И тут противоположный берег разом полыхнул вспышками выстрелов. Но и мы не молчим. Засекая по этим вспышкам огневые точки противника, танкисты и самоходчики открывают ответную стрельбу.

Но вражеский огонь все же более точен. Оно и. понятно: фашистами здесь, что называется, каждая кочка заранее пристреляна. Поэтому мы, потеряв несколько машин, на время останавливаемся. Выбрав удобные позиции, танки и самоходки начинают теперь вести обстрел противника с места.

— Вот сволочи! — ругается вдруг стоящий рядом со мной комбриг и, подтолкнув меня локтем, добавляет: — Взгляните-ка…

Прикладываю к глазам бинокль и вижу, как со стороны Борисова идут к реке десятка полтора фашистских бомбардировщиков. «Наверное, получили приказ — уничтожить последний оставшийся невредимым мост», — мелькает догадка.

В тот же момент откуда-то из-за нас, снизу вверх, прорезают небо краснозвездные «ястребки». Они смело идут навстречу вражеским бомбардировщикам. Те почти сразу же заметили их, поначалу поломали было свой боевой порядок, но потом, повинуясь, видимо, чьей-то команде, снова сомкнулись, продолжая идти к намеченной цели.

А наши истребители, набрав тем временем нужную им высоту, дружно обрушиваются на бомбардировщики врага сверху. Небо вспарывают трассы снарядов авиационных пушек. И вот уже один из бомбардировщиков загорается и, потеряв управление, несется к земле. Через минуту-другую вспыхивает еще одна вражеская машина. Остальные фашистские стервятники кидаются врассыпную, но их настигают наши соколы. Огненными кометами несутся к земле еще два самолета противника…

— Молодцы сибиряки! — не сдержавшись, кричит от радости комбриг Мищенко.