В кофейне диковинок

В голове снова зазвучал голос Эстрель, призывающий отбросить старые страхи. Я сжала кулаки.

– Это будет невероятно! Каждый год здесь столько людей тонет…

Придется научиться отпускать его в море. Привыкнуть, что он постоянно в опасности. Любовь всегда идет рука об руку со страхом, но это того стоит.

– Ты правда не против? Если нет, только скажи – и я откажусь от этой идеи.

– Мне тут посоветовали отпустить свои страхи. И теперь для этого представилась прекрасная возможность. – Я оторвала уголок салфетки и заглянула в его прекрасные синие глаза. – Значит, из пекарни ты уходишь?

Донован откинулся на спинку стула.

– Изначально план был такой. Но потом случился пожар, и я решил, что пекарню тоже не брошу. Буду совмещать.

Я и сама заметила, что он изменился после пожара, но все еще не понимала, как именно.

– А почему после пожара ты передумал?

Донован выдохнул.

– Он словно бы вышиб из меня дух. Когда мне позвонили, я представил себе самое худшее и пришел в ужас. Всю жизнь я принимал пекарню как должное, не желал идти по стопам родителей. Сам не знаю, отчего бунтовал… Ты верно говоришь, что за некоторые вещи стоит цепляться. В общем, у меня случилось очередное озарение. – Рассмеявшись, он встал и понес наши тарелки в раковину. – Даже не знаю, как справлюсь со всеми этими переменами…

Только осознав, что может потерять пекарню, он понял, как она для него важна, и неожиданно для себя изменил планы. Мне это было очень понятно. Я тоже многое для себя понимала после потерь.

Поставив в раковину тарелки из-под кукурузного хлеба, я попыталась поднять нам настроение.

– Что ж, если захочешь перейти на другую работу, только скажи! Я найду тебе место в кофейне. У тебя там уже целый фанклуб образовался!

– Не у меня, а у нас! Но не уверен, что это хорошая идея. Я стану пропивать всю прибыль и отвлекать тебя от работы своим неотразимым видом.

– Как в то лето, когда тебе было семнадцать, – засмеялась я.

– Как приятно видеть, что ты смеешься! – заметил Донован.

– А мне приятно смеяться. Спасибо, что пригласил!

– Спасибо, что согласилась прийти!

– Я мою, ты вытираешь? – Я кивнула на башню посуды в раковине.

– Я мою – ты вытираешь.

– Договорились.

Вместе мы быстро расправились с посудой. Я взглянула на часы и вздохнула, вспомнив, что рано утром мне на работу.

– Мне пора. Но прежде чем уйти, – я взяла бумажный пакет, – хочу тебе кое-что подарить.

– Диковинку? – Его глаза вспыхнули.

– Не диковинку, но… Едва увидев эту вещь, я сразу влюбилась в нее и подумала о тебе.

– Ты только что призналась, что думаешь обо мне? – В его глазах плясали смешинки.

– Сосредоточься! – приказала я.

Он вытащил подарок из пакета и устроил целое представление: стал медленно разворачивать папиросную бумагу и бросать каждый листок через плечо. Наконец Донован обнаружил, что в свертке прятался бронзовый брелок-осьминог. Каждое щупальце его на конце было согнуто крючком.

– Это из-за того раза? – засмеялся он.

– Конечно.

– Даже не верится, что ты помнишь!

– Надеялся, что забуду?

– Не стану спорить. Сколько мне тогда было – десять, одиннадцать?

На самом деле ему было пятнадцать, но я решила подыграть.

– Бери уже – или отдай обратно!

В тот раз мы с ним собирали ракушки. И вдруг из одной из них ему на руку выполз маленький осьминожек. Донован взвизгнул и отпрыгнул, будто увидел ядовитую змею. Я смеялась до колик. Отважный парень, будущий сотрудник береговой охраны, а такого малыша испугался!

– Мне очень нравится. Спасибо! – сказал Донован.

– Пожалуйста.

Я направилась к двери. Уходить не хотелось, но было уже поздно.

Он двинулся следом и прислонился к дверному косяку, сжимая осьминога в руке.

– Знаешь, что забавно? Тебе он напоминает меня, а мне – тебя.

– Не представляю чем.

– Руки.

Открыв дверь, я обернулась через плечо и глянула на Донована как на умалишенного.

– Спасибо конечно! Но в последний раз, когда я проверяла, присосок у меня не наблюдалось, а рук было всего две.

– Да? А кажется, что у тебя их больше. Иначе как тебе удается обнимать всех вокруг? Мэгги, ты заботишься о людях, обо всех переживаешь. Хватаешь каждого, до кого можешь дотянуться, и тянешь к себе в объятия.

Спазм сжал мое горло. Я вышла на крыльцо.

– Это очень мило! Раз так, даже не страшно, что я напоминаю тебе осьминога.

– Но есть и оборотная сторона.

Я отогнала комара.

– Какая?

– Мэгги, твои руки всегда заняты. Слишком заняты! Ты так стремишься всем помочь, что совсем выбилась из сил. Осьминогу нужны руки, чтобы двигаться, плыть вперед. Иначе песок его просто удушит.

Я понимала, что он беспокоится за меня. Забота светилась в его глазах так же ярко, как фонари во дворе миссис Поллард. И все же я разозлилась и резко бросила:

– Нет ничего плохого в том, чтобы помогать другим. Уж тебе ли не знать!

Стоило словам вырваться, как губы задрожали, и я поняла, что сейчас расплачусь. В последние дни я стала совсем психованная.

– Спасибо за ужин! – выпалила я, пока окончательно не утратила выдержку, и пошла прочь.