В когтях багряного зверя

Выстрел был сделан по Кирку практически в упор. Заполучив в груди дыру, он был отброшен на несколько метров назад. Но берсерк так легко не сдавался. Упав, он тут же начал искать свой меч и пытаться подняться на ноги. Это выглядело довольно жалко, но на агонию тоже не походило.

Его феноменальная живучесть объяснялась еще и тем, что пуля чудом не задела аорту и прочие крупные сосуды. Кровь потоком текла у него из раны и изо рта, но Виллравен пускал кровавые пузыри и упорно отказывался признавать себя мертвым. Конечно, переспорить смерть было не в его власти, и через минуту-другую она его все равно бы настигла. Вот только Убби не собирался дожидаться, когда это произойдет. Формально поединок был еще не окончен, и Кирк всячески давал понять, что желает его продолжать.

Отбросив щит и утерев заливающую ему глаза кровь, Сандаварг подобрал меч, подошел к сумевшему встать на колени Виллравену и бросил перед ним его оружие. Берсерк захрипел, изрыгнув новый поток крови, судорожно вцепился в меч и, опершись на него, стал подниматься на ноги. Глядеть на это спокойно было нельзя, особенно представив, какую боль испытывает Кирк. А Убби, отступив от него на три шага, вновь взялся раскручивать лишившегося половины «зубов» брата Ярнклота.

Два залитых кровью врага стояли друг напротив друга, готовые сшибиться насмерть теперь уже точно в последний раз. Исход поединка был предрешен, но наверняка даже раскольники восхитились сейчас недюжинной стойкостью вражеского главаря.

– Я же предупреждал: мое зелье для тебя слишком крепкое! – выкрикнул Сандаварг, хотя вряд ли умирающий берсерк понимал смысл его слов. Зато их слышали все остальные, к чему Убби прежде всего и стремился. – Хэйл, брат Ярнклот! Хэйл, брат Ярнскид! Хэйл, Гуго Большая Башка и его огненный порошок!

– Стой… И умри! – не сказал, а выкашлял с кровью Кирк и, занеся дрожащими руками меч над головой, шагнул навстречу противнику…

…И собственной погибели.

Все еще дымящийся брат Ярнклот описал стремительный полукруг, перебил домару руку с мечом и угодил тому в висок, вмяв череп и сломав шею. Изувеченная голова Кирка безвольно упала на плечо, но он все-таки успел сделать шаг и резко опустить меч. Не будь Убби начеку и не отскочи вбок, рядом с одной раной на его голове возникла бы другая и наверняка смертельная. Но клинок разрубил воздух и, со звоном ударившись о мост, вновь выпал из руки берсерка. А вслед за мечом упал и сам Кирк, после чего его тело содрогнулось в коротких конвульсиях и замерло. На сей раз – окончательно…

Израненный Убби стоял над телом поверженного домара и, не выпуская из руки кистень, глядел на приближающихся к нему десятерых северян. Многие из них также были ранены, а один – тот, что не мог передвигаться без посторонней помощи, – опирался на плечи товарищей.

Руки северян были пусты – все свое оружие они рассовали в ножны и разгрузочные перевязи. И все же мы не до конца доверяли выжившим врагам и держали их на прицеле баллестирад. А позади них, сгрудившись и ощетинившись копьями, шли раскольники. Они явно не верили в то, что с Рощи снята осада, и боялись, что захватчики передумают и вернутся на оставленные ими позиции.

Дойдя до середины моста, северяне остановились. Я гадал, кто же из них возьмет на себя роль нового вожака, но, похоже, они это еще не решили. И потому просто стояли и вопросительно взирали на Сандаварга, дожидаясь, что тот им скажет.

Поняв, что никто не осмеливается заговорить с ним, Убби отмотал с запястья цепь, опустил оттягивающий руку кистень на мост, затем указал на труп Кирка и молвил:

– Я ненавижу берсерков, но готов признать, что ваш домар бился достойно. Есть среди вас те, кто сомневается, что я сражался с вашим домаром так же достойно, как он со мной? Или те, кто не расслышал, как я предупредил его о том, что тоже принял накануне одно зелье?

Северяне угрюмо переглянулись. Но поскольку дальнобойного оружия у победителя не было, Виллравен умер не от яда, и все отлично слышали, как он высмеивал зелья Убби, заявить ему протест никто не решился.

– Давайте, возразите мне здесь и сейчас или молчите об этом вечно! – повторил Сандаварг. Честно говоря, накинься северяне на него скопом, и израненному победителю придет быстрый и уже бесславный конец. Наверняка кого-нибудь из них подмывало крикнуть «Убьем собаку, братья!» и поквитаться за домара. Но наши скорострельные «Эстанты» и раскольничьи копья явственно намекали побежденным на то, что лучше им от этого воздержаться.

– Ваш поединок был честным! – в конце концов осмелился открыть рот кто-то из них. Прочие северяне поддержали товарища утвердительным бормотанием и дружными кивками.

– Да будет так, загрызи всех нас пес! – провозгласил Убби, после чего тоже подтвердил, что меч Кирка не отбил ему память: – Мое слово сказано и остается в силе: вы мне больше не враги, поэтому можете проваливать на все четыре стороны… Вернее, на три, потому что в Корабельной Роще вам больше делать нечего. Ни вам, ни этому шакалу Нуньесу! Прямо так ему и передайте, когда вернетесь на его дерьмовый Ковчег.