В конце пути

– Человеческое воображение не в силах постичь столь огромного страдания, втиснутого в столь малое пространство… впрочем, дабы не слишком полагаться на одни только описания, я обращаю внимание Палаты на свидетельство, с надежностью которого не поспоришь. Смерть, бесспорно, свидетель надежный… смертность около пятидесяти процентов, и это среди негров, которых (как скот) покупают лишь здоровыми – умом и телом… Торговлю, основанную на грехе и беззаконии, необходимо упразднить… Будь что будет, но отныне я не найду покоя, пока не положу рабству конец.

Смерть тогда тоже приходил послушать Уильяма Уилберфорса; в тот день, когда рабство в Британской империи наконец отменили, Уилберфорс плакал, его сторонники ликовали, а Смерть с радостью исполнял свои обязанности; тот день был посвящен служению идее, он перевернул мир, и аболиционисты подняли голову и узрели на галерее Смерть, но не испытали страха, а улыбнулись.

Война, слегка навеселе, нетвердо бредет по ночным улицам Триполи, вскидывает пустой стакан к небу и напевает:

– Как аукнется… так и откликнется… как аукнется… так и откликнется…

В Лондоне Агнес и Иеремия Янги стояли перед своим бывшим домом, пока в фургон грузили последнюю мебель, и глядели в никуда, избегая смотреть друг на друга. Приставы дождались замены замка, на прощанье вежливо кивнули старику с внучкой и исчезли.

Двор опустел.

У Агнес больше не осталось слез, у Иеремии осталось мало – совсем мало – сил. Янги молча доехали в грузовике до склада; водитель отказался им помочь, зато девушка, которая работала здесь лишь пару месяцев – работала, чтобы платить за учебу, – узнала Янгов. Она позвала напарника – тот был в нее влюблен и все ждал, когда же парень этой девушки бросит ее окончательно, – и они дружно перетащили земные богатства Янгов в бокс в глубине здания, бывшего когда-то гаражом. Закончив, ребята вручили Агнес ключ от навесного замка, «забыли» внести в счет дополнительные услуги и пошли закрывать склад на ночь.

Садилось солнце, Агнес и Иеремия одиноко торчали посреди оживленной улицы; в правой руке Агнес сжимала небольшую сумку с запасными трусиками, мобильным телефоном, зубной щеткой, дедушкиной бритвой и кремом для бритья. Идти Янгам было некуда.

– Простите…

На углу улицы стоял вестник Смерти, позади него на светофоре рычал автобус, а впереди деловито скакал одноногий голубь. Под мышкой у вестника был зонт на случай дождя, спину вестник держал прямо, а пятки – вместе. Янги молча уставились на это явление в сгущающейся темноте.

Зачем он здесь?

Он и сам толком не знает.

– Я приехал в Лонгвью, но вы уже… зато я встретил полицейскую, спросил про вас, и она сказала, что вы… поэтому я пришел узнать… – Чарли замер, посмотрел под ноги, затем вскинул голову и попробовал еще раз. – Я тут не по работе. Это не… Одна женщина заявила мне, будто… Послушайте, завтра я еду поездом за границу, меня не будет недели три как минимум. У меня есть квартира, она… она небольшая, но… Когда я возвращаюсь домой, там всегда очень холодно – по крайней мере, мне так кажется. Я, понимаете, хочу сказать… если вам негде жить…

Чарли умолк. Он изучал собственные ноги, а Агнес с дедушкой изучали Чарли.

Наконец он поднял глаза, и в них впервые мелькнула каменная решимость, а в голосе прозвучало воодушевление.

– Хоть что-то по-человечески. Хоть что-то по-хорошему. Если хотите, то мой дом – ваш.

Агнес посмотрела на Иеремию, Иеремия посмотрел на Агнес.

Целую минуту на языке у Агнес вертелись слова – да пошел ты, не нужна нам твоя жалость, нахрен такой мир нахрен мир нахрен нахрен нахрен нахрен НАХРЕН, – вот только дедушка, который любил Агнес и растил ее после смерти мамы, который боролся из последних сил… он стал таким старым, постарел за одну неделю… дедушке было холодно, ноги его едва держали. Агнес посмотрела на вестника Смерти и подумала – ему, наверное, тоже страшно, и он, похоже, сам не знает, что делает и что говорит, но для него это важно, куда важнее всех сказанных им слов, – поэтому она коротко кивнула и выдавила:

– Да. Хорошо. Спасибо.

Чарли в ответ тоже кивнул, и троица молча побрела в ночь.

Глава 39

– Чарли…

– Сага…

– Я не…

– Мне просто нужен ваш совет.

– Думаешь, я…

– Я не хочу переходить границы, но это вроде бы и не…

– Ты свободный человек!

– В рамках…

– Работа – всего лишь работа. Ты ведь сам знаешь. Работа – всего лишь работа.

– Как вестница Смерти, вы… Когда вы выполняли мою работу, вы хоть раз…

– Ну конечно. Конечно. Она не возражала. Ты просто человек. Чарли? Что ты сделал?

– Старик и внучка.

– А, классика. Прямо-таки клише! Юность, старость, твое сердце кровоточило при виде…

– Нет. Нет, не так. Просто… Ну, может, и так. В Гренландии провалился лед, и человек умер, и я ощутил себя песчинкой. Что может один человек? А тут… Германия приняла миллион беженцев, их встречали цветами и едой, старухи уступали свои дома, чужие люди звали к себе ночевать, без всякой задней мысли, а потом в Кельне, на Новый год…

– Ты расстроен.

– Нет. Не…

– Работа?

– Волноваться о работе глупо.

– Глупо, да, глупо. С другой стороны, Чарли, эта работа – жизнь.

– Жи…