В краю несметного блаженства

– Нет, нет… Мучения образовались задолго до моего пробуждения, задолго до того, как мы здесь оказались, задолго до партии «Нарост». Они начались со слов собственных родителей о плодовой очистке, с пропажи Донована, и продолжаются они по сей день. Я о своём безвыходном положении, связанном с незапланированной беременностью. Правда, и положение моё не так страшно, как положение будущего ребёнка, в частности из-за того, что мне довелось пережить. Он был зачат под наркотическим эффектом, он был постоянно нервирован моими нервами, он был ударен мной в живот, он остался без всякой поддержки со стороны биологического отца и без врачебного наблюдения, он перенёс тяжесть нашего с тобой путешествия к границе и вместе со мной испытал такой нешуточный страх перед волком, что даже я, пусть и молодая, но всё же взрослая женщина, мгновенно ушла в отключку на несколько дней. Как ты думаешь, что из него вырастет? Будет ли он здоров? Нет. Я отвечу: случится выкидыш, который окажется последним гвоздём в крышку гроба моей жизни, ибо я не переживу мёртвого ребёнка.

– Мы уже вели разговор на эту тему.

– Многое тогда казалось проще.

– Ты поставила меня в тупик. Ума не приложу, как тебе ответить и как смягчить твоё горе. Могу сказать жёстко, но правдиво, или ласково, но чересчур фанатично и одухотворённо, в духе божественного откровения.

– Скажи и так, и так, а я послушаю.

– Тогда, по правде, ты действительно в той или иной степени причинила большой урон своему плоду. Разумеется, это сказано образно, поскольку лично твоё участие в нанесении вреда ребёнку минимально либо же отсутствует вовсе. Ты целиком и полностью являешься заложницей обстоятельств, созданных плохими людьми, однако это, с точки зрения жизненного реализма, не перекладывает ответственности за здоровье ребёнка с тебя на плохих людей. Говоря же с долей фанатизма и одухотворённости, то я не верю, что ты родишь больного ребёнка, ввиду того что ты сама ни в чём не виновата. Мы очень много в последнее время беседуем о судьбе, не правда ли? Она не покарает тебя, ей было бы бессмысленно это делать, она скорее покарала бы меня или Донована.

– Тебя-то за что?

– Тогда я сильно разнервировал тебя, порываясь добиться твоего согласия на то, чтобы уехать из страны. Раздевал тебя, держал над балконной пропастью, кричал, пытался что-то доказать. Выбивание согласия насилием – разве не грех, не преступление? Ещё какое преступление… Я буду наказан и получу горький урок, а тебе останется блаженствовать и каждый кратчайший свой миг проживать с удовольствием. Кстати, мальчик или девочка? Ты как думаешь?

– Мальчик.

– И я считаю, что мальчик. Отпрыск Донована. Давай спать, Ро. Не бери в голову всякую ерунду, успокойся и не плачь. Мы проделали столь суровый маршрут не ради того, чтобы печалиться. Наоборот: это наше перерождение. Оставь прошлые кошмары и думай о настоящем, о здешнем.

Не успел Вех договорить последние слова, как уловил приглушённое и медленное дыхание спящего человека. Рокси не дослушала его позитивных предположений, а осталась после словесной поддержки в улучшенном настроении и незаметно провалилась в спокойный сон, и последняя слеза её, скатившись по щеке, как с детской горки, испарилась в непроглядной темноте и нежном запахе горячей бани.

Глава 13. Неожиданный прилёт.

Зима плыла своим чередом. Недавно прибывшая в поселение пара, можно было с уверенностью заявить, освоилась в его насыщенном пространстве, познакомилась со многими его жителями, но самое главное – она переняла ритм жизни, который был присущ этому новому для неё месту, ритм неспешный и одновременно нескучный, разнообразный. Засыпали Вех и Рокси рано, как и вся семья Фландера, и рано просыпались. Рокси полюбились животные. Поутру она кормила кур и коз и ухаживала за ними, не забывала про них и на протяжении всего дня. Вех с Фландером не раз ходили в лес по дрова, иногда брали с собой двуручную пилу и работали вместе. Также они расчищали участок и дорожки к поселению. Однажды Фландер залез на крышу дома с целью очистить её от снега и широкой лопатой сгрёб весь мягкий снежный слой вниз, на землю, но под конец уборки поскользнулся на собственноручно убранной скользкой крыше и с криком полетел с неё, с высоты третьего этажа, как с крутого горного склона, прямо в глубокий сугроб. Благо остался цел и получил живительный заряд адреналина. Вех поначалу распереживался, наблюдая за полётом Фландера со стороны, и инстинктивно хотел позвать кого-нибудь на помощь, но, как только услышал задорный и нелепый смех мужчины из сугроба, оставил эту идею, сам расхохотался во весь голос и побежал извлекать его из снежной ловушки.