В краю несметного блаженства

– …поглощается мирозданием. Фландер мне передал. Вы с ним общались.

– Невероятно… Да, я общался с Фландером…

– Он приютил меня и Рокси. Я живу у него дома.

– Хороший человек. Кажись, он единственный из здешних, кто хотя бы частично понимает то, о чём я тут распинаюсь. И не только понимает, но и интересуется этим.

Так они болтали до половины девятого по всяким мелочам, ибо основной предмет их разговора постепенно себя исчерпал, и выпили весь компот. Попрощались на положительной ноте. Кларенс натянул халат, который всё время нахождения в комнате был снят, и проводил Веха сквозь коридорчик до выхода.

– Жду в гости, – тепло сказал он. – Заходи пораньше, когда тётушка Мирла будет бодрствовать. Ты просто обязан познакомиться с этой женщиной, она очаровательна. Прощай!

– Спасибо за приём и за душевную беседу! Не всегда удаётся найти того, кому тема нашей страны и нашего города близка, особенно в такой глуши, за пятьсот километров от столицы. Непредсказуемая судьба свела нас. Счастливо! Приду!

Повалил липучий снег, благодаря которому гнетущая темнота преобразилась и стала похожа на замечательное визуальное представление, вскружившее Веху голову. В гипнотическом трансе он миновал клуб, до сих пор наполненный людьми и жаркими дебатами, и обратной дорогой через поселение возвратился к участку семьи Фландера, к двухэтажному дому. Рокси в постели не оказалось. Для Веха девушка зрительно успела объединиться с кроватью в одно неразделимое целое и сделаться незаменимым её атрибутом, поэтому он ошарашился и в лёгком недоумении стоял в дверном проёме, пока не увидел, что Рокси с Вельгмой сидят за столом на кухне, пьют чай и о чём-то перешёптываются. Они не слышали, как вошёл Вех, и потому вовсе не смотрели в его сторону, но когда Рокси краем зрения обратила внимание на вошедшую фигуру в белом от снега пуховике, то она охнула, бросила чаепитие, вооружилась приветливой улыбкой и подбежала к парню. Обняться им удалось не сразу: Вех прежде всего избавился от белоснежного пуховика, а уж потом самостоятельно обхватил девушку холодными порозовевшими руками и со всей нежностью прижал её к себе. Этот короткий миг продолжался для них настоящую вечность. Он рассматривал её, дабы убедиться в том, что её состояние в норме, и так оно и было: сошла с поверхности лица бледность, оживились глаза, начали проявляться эмоции. Она с тем же трепетом и с той же внимательностью рассматривала его, так как за несколько дней сна, во время пятнадцатиминутных «перерывов», видела его разве что спящим и повёрнутым лицом к стене и хотела восстановить его образ, насытиться его внешним видом.

– Родители ещё в клубе? – отвлекла их от объятий Вельгма, обратившись к Веху.

– Должны быть. Я рано ушёл из клуба и пошёл пообщаться с одним человеком.

Закончив обниматься и исследовать друг друга взглядами, они уселись за столом. Веху приготовили растворимый кофе, однажды привезённый пограничниками и хранившийся в большой стеклянной банке, и поверх кипятка залили его козьим молоком. Парень взбодрился и после длительной беседы с Кларенсом был готов к новому разговору с двумя девушками. Говорила в основном Вельгма, а Вех с Рокси слушали её приобнявшись. Девушка со сжатым сердцем делилась подробностями своих недавно начавшихся любовных терзаний по поводу близости к одному местному двадцатилетнему парню, близости, к сожалению, невзаимной, односторонней, и это удручало и ломало её.