В краю несметного блаженства

Заключённый, опешивший и почти без дыхания, не оказывал сопротивления, благодаря чему его правая рука в два счёта оказалась на сыром пне, который лопатчик только что избавил от высокой снежной шапки. Он схватился за черенок повыше, ближе к полотну, перевернул лопату полотном вниз и вытянул её на максимальном от себя расстоянии, приготовившись наносить вертикальный удар. Хотел напоследок извиниться перед мужиком, но передумал и без лишних раздумий, без лишних слов, дабы не переволноваться, вонзил остриё лопаты бедолаге в руку. Сила была приложена немаленькая, несмотря на то что лопатчик не планировал сильно бить и хотел ограничиться, как предложил его приятель, переломом. Основной удар пришёлся на указательный палец, который перерубило целиком до самого основания. Значительно пострадал и средний палец: он отделился по диагонали и отлетел, а вместо него осталась коротенькая полуторасантиметровая культя. Безымянному досталось меньше всего. Ударом задело и снесло лишь верхнюю фалангу вместе с ногтем. Заключённый завопил, и обе руки его, равно как и всё тело, дёргались в конвульсиях. Когда его отпустили, он упал на колени и принялся, в состоянии дичайшего шока, в крови, выискивать остатки пальцев, разлетевшиеся во все стороны. Виновник стоял над ним с лопатой и безучастно наблюдал за всеми этими страданиями, но тем не менее не чувствовал в своём почерствевшем сердце никаких сдвижек или изменений. Он не сдвинулся бы с места, если б его не окликнули товарищи:

– Нам пора. Заключённые уже идут сюда на крик. Надо уходить!

Тюремный двор остался без охраны. Бравые тюремщики поспешили перейти за два забора и закрыли за собой на ключ все двери, после чего спрятались в штабе. Двое из них впоследствии уволились. Один остался работать в Органе Реабилитации, однако форму охранника сменил на поварской фартук и сетку для волос. Лопатчик же, наоборот, после инцидента быстро пошёл на повышение, вскорости стал заместителем начальника охраны и сделался полностью лояльным к дальнейшему беспределу, устроенному главой Органа спустя недолгое время.

Узнал о случившемся Донован не сразу, так как на прогулку он сегодня не вышел, а вместо неё остался мыть полы в своём жилом корпусе. Он почти не курил, раз в три дня или того реже и тогда только, когда случайно доставалась ему от добродушного зэка лишняя сигаретка; сам он никогда не просил с ним поделиться. И вот, пройдясь широкой деревянной шваброй меж двухъярусных кроватей и низких тумбочек, нейтрализовав вчерашние засохшие следы от ботинок заключённых, завершив уборку и вернув выжатую швабру на место, Донован прилёг полежать на свою застеленную койку в дальнем углу. Вдруг в жилой корпус ворвался, тяжело дыша, Элтон. Стоит пояснить, что с момента написания письма Веху в ноябре отношения между Донованом и Элтоном со временем начали восстанавливаться, но не улучшаться. Они встречались на улице и общались (проживали они в разных жилых корпусах). Донован на первых порах относился к трагедии Элтона с протезами критически и иронически, а спустя месяц стал относиться понимающе. Тем не менее не зря было отмечено, что отношения их не подверглись улучшению. Вспоминая всё плохое, что с ним случилось, и в глубине души обвиняя в этом Элтона, рыжий дьявол держал его на расстоянии, не позволяя сблизиться или возвратить старую дружбу. «После отсидки, – порой размышлял Донован, – мы больше всё равно не встретимся. Моё с ним приятельство зиждется главным образом на нашем общем заключении, на этом Органе Социальной Реабилитации. Более того, я отсижу всего год, а ему сидеть два года. Наверное, это хороший шанс избавиться от его влияния, найти новые, нормальные знакомства, вернуться к здоровой столичной жизни…» Как же он, чёрт возьми, ошибался!

Элтон, не обратив внимания на вымытые полы, прошёлся по ним в грязных от кашеобразного снега сапогах и здорово наследил, так что вся продолжительная работа Донована пошла насмарку.

– Куда прёшь, хренов ты инвалид? – сурово выругался уборщик и схватился за голову. Полы теперь выглядели так, словно их никто до этого не убирал.

– Срочная новость, Дон. За грязь прости, сильно спешил. Про запрет сегодняшний помнишь? Что курить отныне нельзя.

– Помню. Давай быстрее к делу! Мне ещё по новой убирать это дерьмо за тобой.

– Похоже, всё слишком серьёзно. Прямо сейчас, минут пять назад, какие-то свихнувшиеся парни из охраны схватили Шурта, мужичка из нашего корпуса, и перерубили ему три пальца лопатой. Там же, прямиком на дворе. И начальник наш новый по громкоговорителю кричит: «Чтоб больше не смели нарушать мои запреты!» Представляешь?

– Что, правда? – подивился Донован сказанному и как-то сразу переключил внимание с темы грязных полов, акцентировав его на информации, полученной от Элтона. Ему стало не по себе даже вопреки тому что он, как было отмечено ранее, не был заядлым курильщиком и в любой момент мог отказаться от сигарет.

– Увы, но да. Нашли отрубленные пальцы Шурта в снегу и сопроводили несчастного в медпункт. Есть шанс, что всё ему пришьют обратно. Ужасно, блин!