В краю несметного блаженства

Начальник Нарпола (народной полиции) был сыном известного старого полковника, ушедшего в отставку и доживавшего свои дни на государственной даче близ города. Когда этот начальник узнал причину моего убийства, выражавшуюся в так называемой «военной мести» (я всё полицейским в деталях рассказал), то он, вместо того чтобы отправить меня в тюрьму, конвоировал меня прямо к своему старику на «парочку заданий».

Полковника звали Хельс. У него был выбит глаз, он ходил с вечно закрытым веком. Узнав от сына о моём поступке, он испытал неслыханную радость и добавил, что такого человека чести, такого человека дела, как я, искал долго. Наконец я получил объяснения, с какой целью меня сюда привезли. Я ожидал чего-то житейского и простого, работы по дому или сбора урожая, например, но когда мне сообщили, что цель моя заключается в устранении людей, то наружу просочился холодный пот. «Ты выполнишь для меня несколько заказов, – завуалированно изъяснялся Хельс. – Не бойся: это не простые смертные с ангельскими душами, а самая отборная зараза. Перебежчики, обманщики, мародёры, насильники, те, кто, прячась за спинами настоящих воинов, предавали и грабили. Ты сделаешь это, чтобы вонючих крыс настигла заслуженная кара, чтобы очистить общество, чтобы согреть мне душу на старости лет, в конце концов!»

– И сколько же «заказов» ты выполнил? – искоса смотря на мистера Крауди, поинтересовался советник.

– Двадцать три. Первые заказы были простыми, и поначалу убивал я, как верно выразился полковник, одних вонючих крыс, вонзая ножи в подворотнях… Но со временем крысы становились всё более крупными. Я получил оружие. Объездил, наверное, весь город и все его широкие пригородные окрестности. Расстреливал в автомобиле (тогда ещё были автомобили), расстреливал из автомобиля, притворялся гостем мероприятия, выжидал момент, убивал нужного человека при помощи пистолета с глушителем и исчезал. Посещал роскошные ужины, балы и деловые встречи. Последние задания выполнял на расстоянии из снайперской винтовки, которую сам же и приобрёл на деньги, заработанные от Хельса. Платил он очень много. Двадцать третий заказ проходил далеко от города, целей было не мене пяти человек, это были предатели высшего военного состава, из генералитета, они организовали оргию в огромном особняке. Я засел на расстоянии в один километр и принялся выжидать. Спустя два невыносимых часа они соизволили выйти на террасу с целью перекурить и тут же оказались в моём прицеле. Для этого заказа я заранее подготовил самозарядную снайперскую винтовку, что и позволило расстрелять их с одного магазина.

– Ты… – пробубнил советник, как заколдованный.

– Ты, наверное, хочешь спросить, почему я остановился? – прочитал его мысли мистер Крауди.

– Да, именно это. И ещё я просто-напросто удивился.

– Что ж… Начнём с того, что я по своей воле уже никогда не остановился бы. Не то чтобы кровопролитная работа доставляла мне удовольствие, но для человека, который до начала этой деятельности вообще не был знаком с оружием, получалось очень даже хорошо, на полупрофессиональном уровне, и это радовало. Ещё я осознавал полезность своего дела: те твари, что были унесены мной в могилу, того бесспорно заслуживали. Хельс никогда не вовлекал меня в их биографии, но у каждого из них в чертах лица, в манерах поведения, даже в мимолётных движениях виднелся нестираемый серый отпечаток ненависти ко всему живому. Даже у бездомного крысёныша – и то царская брезгливость, высочайшая самовлюблённость. Я бы продолжал гасить этих упырей налево и направо, пока какой-нибудь зоркий охранник однажды не прочитал в моих глазах лукавых намерений и не сработал бы на упреждение.

– И… почему же…? – всё пытался достать до истины советник, вращаясь возле кушетки, на которой лежал мистер Крауди, как доктор над умирающим больным.

– Полковник умер. Но ещё за неделю до его кончины по городу начали с неведомой скоростью распространяться новости о моих проделках. Тогда я впервые задумался о том, что зашёл далеко и что с каждым новым заказом я подвергаю себя всё большему риску. Хах, это было так необычно – усесться на веранде кафетерия (тогда и так называемые «кафе» тоже были: сейчас же одни столовые), попросить газетку и в первом же заголовке вычитать детали своего преступления, пропечатанные чёрными громоздкими буквами. Ощущение, словно живёшь от третьего лица и наблюдаешь за собой через призму произошедшего.

Полковник умер, да… Тяжело было это осознавать, но в финансовом плане, благодаря большим накоплениям от хорошо оплачиваемой работы, я остался независимым и мог себе позволить не работать. А государственная дача осталась стоять бесхозной, никому её так и не передали.