В кругах литературоведов. Мемуарные очерки

Уверен, что одним из самых знаменательных и памятных дней в жизни Гришунина был тот, когда дирекция Института мировой литературы АН СССР назначила его главным редактором академического полного собрания сочинений и писем А. А. Блока. Я был из первых, кому он рассказал об этом, и хорошо помню, каким он тогда был, каким-то необыкновенно сосредоточенным, проникнутым сознанием легшей на него огромной ответственности. Он ведь до того не состоял в штатных блоковедах, а тут предстояло уйти в иную эпоху, в иную стихию, формировать Блоковскую группу и шире – круг соратников, единомышленников, которых предстояло сплотить и повести за собой. А время было хуже некуда, шла коммерциализация книжного дела, издательства разваливались. Но он не отступил. Даже в последние годы, когда возраст и дефицит сил стали брать свое и от осуществления многих планов пришлось отказаться, он оставался полон решимости – все, что мог, все, что осталось, отдать Блоку. Увы, ему довелось лишь положить начало огромному делу: о выходе первых двух томов он сообщил мне в письме от 3 июня 1997 года.

Андрей Леопольдович был не только моим другом, но другом и покровителем моих учеников; у него сложились многолетние прочные разносторонние связи с Харьковом и с нашим университетом, в котором он достаточно регулярно бывал. Вспоминаю, как в 1973 году он приехал в Харьков вместе с А. Д. Михайловым, они встречались с представителями литературной и педагогической общественности, проводили в Центральном лектории вечер «Литературные памятники – вчера, сегодня, завтра», а Гришунин еще выступал с лекцией «Юрий Тынянов – писатель и ученый». А в 1980 году я организовал в том же помещении большой вечер, приуроченный к 100-летию рождения Блока. Нечего и говорить, что «изюминкой» и главным украшением этого мероприятия, ставшего событием в культурной жизни нашего города, было выступление Андрея Леопольдовича.

Когда моя студентка написала дипломную работу, в которой впервые обследовала и ввела в оборот списки комедии Грибоедова «Горе от ума», хранящиеся в отделе редких книг и рукописей Харьковской библиотеки имени В. Г. Короленко, мы отправили эту работу в Грибоедовскую группу Института мировой литературы АН СССР, которую возглавлял Гришунин, и, вероятно, единственный раз в истории на защите дипломной работы оглашался отзыв столь авторитетной инстанции.

Дважды он приезжал в наш университет и с большим успехом читал спецкурсы в наших аудиториях, был самым дорогим и желанным оппонентом на защитах моих аспирантов и докторантов. Особенно значительна роль, которую он сыграл в судьбе моей ученицы Елены Анатольевны Андрущенко. Когда она подготовила для серии «Литературные памятники» книгу Мережковского «Толстой и Достоевский», ответственным редактором выступил именно Гришунин.

Но еще до выхода этой книги я договорился с ним о том, что редколлегия доверит Е.А. Андрущенко куда более ответственную работу – подготовку для той же серии книги Мережковского «Вечные спутники». Вечер ее «зачатия» запечатлелся в моей памяти во всех деталях. После застолья в квартире А. Д. Михайлова мы шли от его дома на улице Качалова к метро «Библиотека имени Ленина» и обсуждали проблемы и трудности будущего издания. Надо признаться, ни он, ни я не представляли их себе тогда в полной мере. Но моя ученица взяла эту высоту. Гришунин должен был быть ее ответственным редактором, и текстологические основы книги закладывались при его активном участии и под его руководством. К сожалению, дожить до выхода этого совершенного, я бы сказал, в многих отношениях образцового, издания ему не довелось.

На протяжении нашей без малого полувековой дружбы мы с Гришуниным поддерживали постоянную и оживленную переписку. Незадолго до смерти он рассказал мне, что ВСЕ мои письма он сохранил и передал в РГАЛИ. Я же, небрежный растяпа, большую часть их растерял. Из тех писем, которые я все-таки сберег, позволю себе привести здесь тексты, запечатлевшие, как мне кажется, живой отпечаток наших отношений.

Первое из них было написано в ответ на известие о том, что ВАК утвердил мою докторскую. Поздравлений пришло тогда много, но такое страстное – только одно.

Дорогой Леонид Генрихович!

Страшно рад! Веселюся всем сердцем! От всей души по-здрав-ля-ю!!! Не забывайте теперь друзей – тех, что еще не доктора. Домочадцы мои поздравляют тоже. Всего доброго всем Вашим близким.

Обнимаю сердечно!

Ваш А. Гришунин

10 июня 1978 г.

Второе письмо я получил за несколько дней до своего 50-летия. Эта круглая дата пришлась на время, когда в жизни Гришунина случилась большая беда: скоропостижно скончался его друг с фронтовых времен Е. Полтев. Жил он в Мурманске, я его никогда не видел, но Андрей Леопольдович мне много о нем рассказывал и любил повторять, что два самых близких ему человека – это Полтев и я. Горестное известие застало его на отдыхе, в Юрмале, и он прямо оттуда вылетел на похороны в Мурманск, отправив мне перед тем такое письмо:

Дорогой Леонид Генрихович!