В кругах литературоведов. Мемуарные очерки

В апреле 1975 года он ездил в Калининград с докладом, для которого я оказался основным поставщиком материала. Доклад был посвящен теме «возвращения на родину» в русской поэзии. Эта тема активно разрабатывалась элегиками, и я ему понакидал столько «возвращений», что их не на доклад – на монографию бы хватило.

В конце 70-х Гришунин завершал и готовил к защите свою докторскую диссертацию, и я, как мог, передавал ему свой опыт. Ее предыстория и прохождение вместили немало драматизма. Я горжусь, что на подаренном мне экземпляре автореферата он сделал надпись: «…опытному лоцману в моем предзащитном “плавании…”». Знаю, что и в процессе защиты, и после нее были значительные трудности, но информация, которой я располагаю, отрывочна, и за достоверность поручиться не могу.

Мне известно, что Гришунин отказался от защиты в Москве, в своем институте, и перенес ее в Ленинград потому, что рассчитывал, что там его оппонентом выступит Лихачев. Лихачев то ли не смог выполнить обещанное, то ли передумал, но среди оппонентов его не было, и жертва, принесенная на этот алтарь, оказалась напрасной. Г. В. Краснов, С. А. Рейсер и Г. М. Фридлендер – бесспорно авторитетные оппоненты, но таких же, а может быть, их же, он мог иметь и в Москве. Говорят, что Гришунину каким-то образом навредил или даже голосовал против академик М. П. Алексеев, ненавидевший Лихачева и переносивший эту ненависть на всех, кого считал и называл лихачевцами, в том числе и на Андрея Леопольдовича.

После успешной защиты диссертация попала в ВАК, и там ее мурыжили более двух лет, «изучали» грязную анонимку, в которой муссировалась давняя история с исключением автора из партии. Но на этот раз правда все же восторжествовала. С 1988 года он главный научный сотрудник, с 1997-го – профессор.

Когда пройден такой богатый и многосторонний творческий путь, то охватить его единым взглядом и выделить в нем главное, определяющее, непросто, и никто, в том числе автор этих строк, не застрахован от субъективизма и вкусовых предпочтений. Для меня А. Л. Гришунин – прежде всего текстолог, образцовый текстолог, один из выдающихся текстологов нашего времени. Десятки его работ, посвященных общим и частным проблемам этой науки, выходили в свет на протяжении сорока с лишним лет, и особое место в этом ряду занимает его итоговая монография «Исследовательские аспекты текстологии», выпущенная в 1998 году. Я нисколько не хотел бы умалить труды предшественников Гришунина – «Текстологию» Лихачева, «Палеографию и текстологию нового времени» Рейсера и многие другие. Но в том-то и дело, что, имея возможность критически осмыслить сделанное ранее, отобрать то, что выдержало испытание временем, Гришунин подготовил издание, на котором будут учиться, по которому будут сверять свою деятельность многие поколения текстологов.

Текстология, как известно, наука практическая, и сила обобщений, которые мы находим у Гришунина, в том, что они опираются на накопленный им огромный опыт публикаций и подготовки изданий не только классиков, но и писателей второго ряда. Он участвовал в подготовке академических собраний сочинений Герцена, Тургенева, Некрасова, Чехова, во многих изданиях серии «Литературные памятники», членом редколлегии которой состоял более 35 лет. Не побоюсь сказать, что каждое из таких изданий – это своего рода текстологическое пособие. Как я уже упоминал, Гришунин был ответственным редактором четырех книг, которые я выпустил в этой серии, и поскольку при подготовке каждой из них приходилось решать немало сложных текстологических проблем, я имел возможность и учиться у него, и в полной мере оценить глубину его взгляда, взвешенность подхода, аргументированность решений.

Из многих писателей, в изучение которых он внес определяющий вклад, первым должен быть назван Грибоедов. Выпущенные Гришуниным в «Литературных памятниках» два издания «Горя от ума» (первое – в 1969 году совместно с Н. К. Пиксановым, второе – в 87-м самостоятельно) – своего рода краеугольный камень грибоедоведения. А уж статей по отдельным вопросам жизни и творчества писателя десятки, нечего и пытаться их перечислить!

Когда в предвидении 30-летия Победы было принято решение нарушить неписаные законы, сложившиеся в серии «Литературные памятники» и не допускавшие издания в ней произведений советской литературы, и ознаменовать юбилей выпуском поэмы «Василий Теркин», Лихачев поручил подготовку этой книги не кому-нибудь из многочисленных исследователей Твардовского, а человеку, который им до тех пор не занимался, – Гришунину. И Гришунин не только осуществил этот замысел, но и выпустил ряд работ о Твардовском, в том числе книги «“Василий Теркин” Александра Твардовского» (1987 и 2001) и «Творчество Твардовского» (1998 и 1999).