В кругах литературоведов. Мемуарные очерки

Это осень. Это стаи. Это птицы. Не из стай.
Это сцена перед нами. Кто на сцене? Отгадай.

Дон Кихота вариация. Раздает идеи даром.

Склонен к интериоризации. Угадали? Он.........

Тема доклада Сапогова – «“Незаконченные” произведения. К проблеме целостности художественного текста». И его юмористическое эхо:

Вы слышите: грохочет Сапогов.
И целостен незавершенный взгляд.
И женщины глядят из-за столов.
Вы поняли, куда они глядят!

Мне посчастливилось побывать и на конференции, проходившей в 2006 году и посвященной 40-летию Донецкой филологической школы. Конечно, она была поскромнее в силу неизбежных причин. Распалась прежняя страна, для многих возможных участников поездки в Донецк затруднились да и подорожали. Но дух ее остался прежним, гиршмановским. Если я правильно помню, Михаил Моисеевич уже не заведовал кафедрой. Зато каков оказался строй взращенных им учеников! Я оглядывал их и думал: а ведь на Украине нет филологической школы, сопоставимой с Донецкой, и неоспоримым главой ее остается он. И по-прежнему тянутся к нему те, кто хочет делать настоящую науку.

На этой конференции я эпиграмм не оглашал, но мой доклад был обращен к слушателям, не лишенным чувства юмора. Он назывался «Об одной державинской традиции в русской поэзии XX века» и был посвящен отзвукам, вызванным стихотворением «Евгению. Жизнь Званская», где описан стол, а на нем «разных блюд

Цветник, поставленный узором.
Багряна ветчина, зелены щи с желтком,
Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны,
Что смоль, янтарь – икра, и с голубым пером
Там щука пестрая: прекрасны!»[85]

Стихи Самойлова, Кушнера, Винокурова, Рейна, Галича, Окуджавы, Заболоцкого, Чичибабина и других поэтов были классифицированы по разрядам: еда как закуска или еда как сопровождение выпивки, выпивка как таковая, еда на столе, еда на продуктовом прилавке, еда как символ жизни, приготовление еды, а в некоторых случаях внутри разрядов обозначались подразряды. В перерыве между заседаниями Миша сказал: «Те, кто успел позавтракать, конечно, получили удовольствие от твоего доклада, но пришедших на пустой желудок ты не пощадил!»

Изредка он наезжал в Харьков, оппонировал на защитах в нашем Совете. В одну из таких встреч он оказал мне услугу из тех, которые не забывают. Я пригласил его прооппонировать моей соискательнице, и, прочтя ее диссертацию, Миша выловил в ней плагиат. Был он, в сущности, копеечным, не сравнимым с теми скандальными историями, которые позднее разыгрывались на наших глазах одна за другой, и после которых истинные хищники выходили сухими из воды. Но меня-то: человека, к которому и в бывшем ВАКе, и в нынешнем аттестационном отделе министерства питали патологическую ненависть, проистекавшую из зависти, – меня бы сожрали и костей не выплюнули. Миша, только и именно он, спас меня от этой участи. Конечно, мы с моей подопечной в два счета подчистили все сомнительные места, но я перестраховался и перенес ее защиту в другой Совет, где она благополучно получила искомую степень.

Переписывались мы редко, предпочитая телефонную трубку, но, когда почта доставила Мише сборник моих статей, который назывался «Предварительные итоги», он отозвался тоже по почте:

Дорогой Леня!

«Предварительные итоги» – очень, очень впечатляющие. Поздравляю тебя с выходом прекрасного сборника и большое спасибо, что ты мне его прислал, спасибо за память и дружбу. Будь здоров и благополучен, и вообще – Будь!

С любовью.

Твой М.

И еще одно воспоминание, относящееся к недавнему времени. В декабре 2012 года моя аспирантка защищала диссертацию о Каролине Павловой. Я знал, что у Миши нелады со здоровьем, просить его об отзыве на автореферат не решился, а обратился к его дочери Элине Михайловне. И вдруг она мне отвечает: «Папа заинтересовался этой работой и вызвался написать отзыв сам».

Как вы понимаете, аз грешный, подготовивший множество докторов и кандидатов наук, начитался в своей жизни отзывов на авторефераты, но такого, как этот, не припомню. Конечно, формально он был положительный, и все необходимые слова о том, что соискательница заслуживает степени, были в нем написаны. Но вообще он был не о диссертации, а о Каролине Павловой – размышления об ее поэзии. При всей несомненной доброжелательности (иначе и быть не могло!) отзыв был убийственный. Я читал его и думал: какое счастье, что это отзыв на автореферат, а не выступление официального оппонента, на которое нужно отвечать… Потому что он не оставлял никаких возможностей для ответа – настолько все было неоспоримо и аргументировано.