В лабиринтах правды

«Отправьтесь на поиски именно своих воспоминаний, а не тех, которые вас хотят заставить вспомнить. Разве вам не интересно узнать, как вы появились на свет и как жили до всех событий с лабиринтом?»

Я коротко улыбнулась уголком губ, увидев ворона, что приземлился на крышу рядом. Говорящая птица раздавала советы. Даже не знаю, кого из нас звала психушка.

– Я не хочу ничего знать о себе, а копаться в своем прошлом тем более. Иногда правду лучше не до конца знать, чтобы снова ею не отравиться и не убить других. Сегодня в воспоминаниях сестры я случайно узнала правду о том, что делала Лили с некоторыми моими близкими и друзьями, – и пожалела об этом. – Я замолчала ненадолго, вспомнив, как почувствовала к себе еще большую ненависть. – В своих дурацких экспериментах Лилиана использовала Анжи и отравленную кровь Софи. Сойлер наивно думала, что моя сестра сможет подчинить экиммонуда, если напьется его крови и затем установит с ним мысленно контакт. Почему именно она так думала? Для меня это теперь уже навсегда останется загадкой.

Повисла тишина. Мелодию играл только ветер, гонявший по крыше сухие листья, издалека доносился гул машин. Я наблюдала за происходящим внизу, пересматривая одновременно все воспоминания: и те, которые подделала себе, и те, что сегодня увидела. Король стер воспоминания обо мне всем, кроме Ала и Тимофея, если я правильно поняла, но почему? Этот вопрос внезапно стал сверлить мозг. Я не выдержала и обратилась к ворону:

– Тебе, случайно, не известно, почему его величество стер воспоминания обо мне всем, кроме двух охотников? Что произошло в зале суда после того, как я отключилась?

«Я всю ту ночь наблюдал с крыши за происходящим. Ваш отец предлагал вас убить и был не согласен с решением короля. Он напомнил всем о ваших нарушениях и предательстве. В зале многие прислушались к нему и перешли на сторону члена Совета. Такое случилось впервые, когда народ не соглашался и не слушал своего правителя».

Ухмылка сорвалась с моих губ, а в сердце будто ткнули иголку. Надо же, сколько лет и веков прошло, но отец все еще не забыл о смерти матери и продолжал ненавидеть меня, считая, что я виновата в этом. Его безумство давно перешло все границы.

«Пока его величество решал, что делать, по приказу отца вы пару дней провели в темнице, в которой и должна была случиться ваша смерть. Он хотел, чтобы вас в его присутствии переселили в клетку к экиммонуду, но без согласия короля он не мог отдать этот приказ», – продолжил тем временем ворон.

Больно ли мне сейчас от этой новости? Скорее, смешно. Я не выдержала и рассмеялась, упав на спину. Вот, значит, что хотели от меня теперь. Одни ждали правду и информацию по уничтожению лабиринта, а другие жаждали моей смерти. Я готова была хоть задохнуться от смеха, но никак не умереть от рук отца. Прекратив смеяться, я посмотрела на небо и сжала руку в кулак.

– Если я и умру, то только после тебя, папа, – сказала твердо, представляя, как вороны выклевывали глаза отцу.

Когда вновь подул ветер, я закрыла глаза и нашла воспоминания, в которых мама взяла меня на руки и начала кружиться со мной. Вокруг нас летали бабочки, и кто-то из сестер радостно смеялся. Внутри разлилось приятное тепло.

Вдруг раздался женский крик, от которого стая воронов слетела с деревьев, а где-то сработала сигнализация. Я всмотрелась в ту сторону, откуда услышала это все, и поняла одно: решение, что делать с новой жизнью, придется ненадолго отложить. Чей-то голос, доносящийся с места, где находился «Сад звезд», звал и просил меня о помощи.

Недолго думая, я спустилась с крыши и вышла затем через запасной выход, пройдя помещение, заваленное досками. Могла бы и упростить себе задачу – просто спрыгнуть с высоты, но лишнего внимания мне хотелось сейчас меньше всего. К тому же я давно уже не использовала «вампирские» способности, и кто знает, были ли они у меня до сих пор, кроме обостренного слуха.

Оказавшись на улице, я ускорила шаг. Чем дальше шла, тем сильнее звал голос. Подозрение, что что-то здесь не так, стало расти, пуская крепкие корни, когда до «Сада» осталось шагов пятнадцать. Я почувствовала в висках резкую, словно пуля, боль и зажмурилась, остановившись. Голос продолжал звать и будто подталкивал меня скорее прийти к нему. Я поджала губы.