В лабиринтах правды

За окном сверкнула гроза, а ветер будто подтолкнул Романа завершить свое обращение в бессмертного. Эта ночь не избавила парня от страданий, а подарила новые и затащила в другой ад… Ад, в котором его пожирала вина и совесть. Каждый новый день для вампира теперь стал пыткой. Бессмертный не жил настоящим, а тонул в прошлом. Цепляясь за то, чего нет и что не вернешь, вампир постепенно погибал. Угасал, словно свеча. Кровь любимой была сладкая, подобно меду, но с каждой новой каплей начинала жечь и порождать кошмары, которые травили и уничтожали Романа. Высосав жизнь из жены, он поклялся, что больше никого не убьет и не выпьет ничью кровь, но монстр внутри требовал. Чтобы заглушить его голод, Роман пил свою кровь.

Вся жизнь бывшего аристократа стала похожа на кровавое болото, которое он же и создал и себя туда погружал все глубже и глубже. Узнав о безумии Романа, король внушил ему, чтобы он не пил свою кровь, но все вернулось на круги своя, когда, выбрав себе жертву в темном узком переулке, Роман вонзил клыки в хрупкую шейку девушки. Сладкая кровь тут же обожгла бессмертного, а в голову ударили воспоминания о жене. Голос совести вновь шептал то, что заставляло Романа ненавидеть себя. Упав на колени, вампир снова увидел на руках кровь. Кровь жены. В ту же ночь на город обрушился сильный ливень. Он смывал все, но только не кровь, которая будто бы прилипла к рукам бессмертного.

– Прости меня, – с горечью прошептал Роман и закрыл глаза.

По бледной щеке потекла одинокая кровавая слеза. Когда она упала на асфальт и слилась с дождем, Роман впился в собственное запястье и поил кровью внутреннего монстра до тех пор, пока разум не отключился.

Воспоминание погасло, словно фильм закончился, и я открыла глаза. Каково было мое удивление, когда меня встретил лабиринт, сквозь щели каменных стен которого пробивались и плелись алые розы. Несколько лепестков сорвались и под дирижирование ветерка отправились танцевать по воздуху. Внезапно ощутив прикосновения холода, я обняла себя и огляделась по сторонам. Знакомые лабиринты уже казались родными, будто я наконец-то вернулась домой после побега. Уже никакие кости и хруст под ногами не смущали, когда я шла, не задумываясь, в какую сторону поворачивать. Меня вели туман и лепестки роз. Впервые здесь не указывали и не шептали настойчиво голоса, куда идти, и не плясали по стенам зловещие тени. Если не считать треска и хруста иногда под ногами, в лабиринте царили подозрительная тишина и… спокойствие? Мысли, что я провалилась в сон, ненадолго заняли голову, а когда несколько бутонов роз резко распустились, правда, которой я так тщательно пыталась избежать, ворвалась и напомнила, что время сгорает. Внутри все пошатнулось, словно от землетрясения, а по позвонку побежали мурашки.

«Пока вы топите себя в иллюзиях и глушите свои воспоминания, кто-то умирает в лапах чудовищ, которых вы создали».

Бархатный, словно растекающийся мед, мужской голос прозвучал в голове, а под ногами проползли несколько маленьких черных змей. Мне хватило одной секунды понять, кому это все принадлежало. Внутри разлилось приятное тепло, но я тут же заморозила это ощущение и пошла, ускорившись, за змеями. Когда несколько поворотов остались позади, передо мной появилась картина, которую я вряд ли за деньги или даже под дулом пистолета назвала бы прекрасной. Почему? Потому что на ней был король во всей красе. Он, сидя в свободной позе в кресле, играл в шахматы. Вокруг ползали змеи и иногда падали лепестки роз, отправляясь под чьим-то руководством кружиться в вальсе. Все еще не веря своим глазам, я неуверенно сделала пару шагов, боясь, что видение вот-вот рассеется. Когда наши с королем взгляды встретились, он улыбнулся уголком губ, будто подтвердил, что все по-настоящему, и жестом пригласил присоединиться к игре. Преодолев оставшееся расстояние, я опустилась в кресло напротив. Стол, на котором стояла шахматная доска, казался сделанным из тумана, как и кресла. Я напомнила себе, что это все сон, в конце концов, где каждая вещь могла держаться на чем угодно и быть из чего угодно.

Если шахматы, стол и все остальное здесь казалось ненастоящим, то в том, что король точно живой и реальный, а не призрачный, я не сомневалась. Да и, признаться честно, во сне я еще не видела его вот таким – спокойным, расслабленным и без тонны черных одежд, в которых, могу поспорить, ему было душно и некомфортно. Сейчас передо мной сидел в белой рубашке, расстегнутой на несколько пуговиц, с закатанными до локтей рукавами, тот самый Алекс, который в детстве выслушивал весь мой бред и по которому, признаюсь, я скучала. В то же время я видела другого бессмертного, незнакомого и окутанного тайнами и загадками, что пока не по силам было мне разгадать. От него не исходила угроза или ненависть. Мысли короля я не могла прочесть, как бы ни старалась проникнуть в его сознание и разрушить там все построенные гигантские стены.