Читаем В ладонях судьбы...(СИ) полностью

   А Генька уже второй день не приходила в школу. "Наверное, заболела"... - подумала Ира, и вечером решила навестить подружку. Но дома никого не оказалось, а соседка сказала, что Геню ещё вчера увезли на скорой помощи. На следующий день, пропустив занятия, она пошла в больницу. Но Елена Сергеевна - мама Гени, встретила девочку довольно холодно и на её вопрос "Что с Генриеттой и где она лежит?" ответила, что серьёзно заболевшую дочь увезли в город на операцию, и больше она ничего сказать не может. "Извини, меня больные ждут"... - и Елена Сергеевна, явно не желая разговаривать, спешно удалилась. Ирка была в растерянности и недоумении...





   ***





   Украдкой, сквозь щёлку в занавесках Ириша наблюдала, как Том во дворе колет дрова. Рубил он их не спеша, привычно и ловко, и она залюбовалась им. Когда три года назад Иркина семья переехала сюда, на хутор, братья Култансы, стриженые наголо, ужасно не понравились девчонке. Сейчас же Томас был совсем другим - повзрослевшим, стройным... Волнистые светлые волосы то и дело падали на лоб и он лёгким взмахом головы отбрасывал их назад. А вот Вальдек совсем непохож на брата - прыщавый и низкорослый. Да ещё нос вечно сопливый! Противный такой... никакого прохода не даёт! Спрячется где-нибудь, и только стоит Ирке выйти - налетает, как коршун, схватит в охапку и лезет, как дурак, целоваться... Как-то раз она так огрела его пустым ведром, аж шишка на башке вскочила! И сама по носу кулаком получила. Разбил до крови. "Ну, всё, быть тебе моей невесткой"! - смеялась тогда тётка Дарья.



   Ира взяла ведро и вышла во двор. Проходя мимо Томаса, остановилась.





   - Привет, Том! Баню топить собираешься?



   - А, Ирка, здравствуй! Ну, да. Сегодня же банный день.



   - Давай, помогу дрова донести...



   - Так ты ж по воду собралась!



   - Да успею!



   - Ну, ладно, давай помогай! - улыбнулся Томас.





   Они несли дрова к бане, болтая о погоде, о том, что пора уже запасаться берёзовым соком, пока не появились на берёзах почки, и ей было радостно и тепло, то ли от весеннего солнца, то ли оттого, что рядом Том, такой красивый, улыбчивый. И с ними рядом нет никого больше...





   - Послушай, Ир, а куда подевалась она?..



   - Кто это - она? (в груди Ирки опять знакомо заныло.)



   - Ну-у, эта... подружка твоя, Генька?..



   - Так бы и сказал! А то - ОНА... Увезли её. В Резекне, в больницу.



   - А что с ней случилось?



   - Не знаю, не говорят...





   Вроде и солнце светило так же ярко, и небо оставалось таким же ясным, но краски весны сразу померкли перед глазами девочки. Говорить вдруг стало не о чем, и они замолчали.



   "Выходит, он думает о ней... - опять эта мысль сверлила мозг и мучила сердце, - значит, он всё-таки её любит"...





   ***





   Пасха... Этот праздник латыши чтили свято. Семья Култансов тоже не была исключением. В чистый четверг тётка Дарья красила яйца, пекла куличи... Иркина мама яйца не красила, но зато напекла всяких вкусностей, и в доме в Светлое Воскресенье было как-то особенно торжественно, пахло сдобной выпечкой и ванилью...





   Дедушка Ян поманил пальцем Ирку и вложил ей в ладонь крашеное яйцо. Яичко было некрупное, красненькое, такое гладкое и приятное...





   - Чокнемся? - спросил он и вытащил из кармана другое, жёлтого цвета. Они чокнулись, и дедово яйцо треснуло. - Ты выиграла! - улыбнулся он, и, отдавая его Ирке, подмигнул. В этот день ей удалось "выиграть" у всех, с кем "состязалась", пока "чокнуться" не предложил Томас. Бились они, бились яйцами, но впустую - ни одно не хотело разбиваться...





   - Ну-ка, покажи! - Том взял у Ирки яйцо и расхохотался. - Дед, что ли, дал?



   - Ну да, подарил. Я и у него выиграла... - Томас ещё пуще начал ржать...



   - Чего смешного-то?.. - растерянно спросила Ира.



   - Яйцо-то деревянное! - хохотал Том, - как и у меня... Ну, дед!







   На поляне в лесу мужики вкопали три высоких столба с подпорками и на длинных жердинах установили рядом двое качелей, оканчивающихся широкими досками. Качаться на них можно было только попарно, стоя друг против друга и попеременно приседая, чтобы раскачаться как можно выше. Пацаны любили соревноваться друг с другом - кто выше взлетит. Главной целью для них было - сделать "мёртвую петлю" (в принципе это было возможно), но такого случая ещё никто не видел. Пришли сюда и Ирка с Моникой и Сузанной... качались, как могли, на этих качелях. К ним подошёл парнишка, Петькой его звали, и предложил покачаться "по-настоящему". Девчонки не решались, а Ириша неожиданно согласилась. "Только слишком высоко не надо, а то у меня голова закружится"- попросила она Петьку. "Конечно, что я - дурак, что-ли?!"





Перейти на страницу:

Похожие книги

Липяги
Липяги

…В своем новом произведении «Липяги» писатель остался верен деревенской теме. С. Крутилин пишет о родном селе, о людях, которых знает с детства, о тех, кто вырос или состарился у него на глазах.На страницах «Липягов» читатель встретится с чистыми и прекрасными людьми, обаятельными в своем трудовом героизме и душевной щедрости. Это председатели колхоза Чугунов и Лузянин, колхозный бригадир Василий Андреевич — отец рассказчика, кузнец Бирдюк, агроном Алексей Иванович и другие.Книга написана лирично, с тонким юмором, прекрасным народным языком, далеким от всякой речевой стилизации. Подробно, со множеством ярких и точных деталей изображает автор сельский быт, с любовью рисует портреты своих героев, создает поэтические картины крестьянского труда.

Александр Иванович Эртель , Сергей Андреевич Крутилин

Русская классическая проза / Советская классическая проза / Повесть / Рассказ / Проза
Мизери
Мизери

От автора:Несколько лет назад, прочитав в блестящем переводе Сергея Ильина четыре романа Набокова американского периода ("Подлинная жизнь Себастьяна Найта", "Пнин", "Bend sinister" и "Бледное пламя"), я задумалась над одной весьма злободневной проблемой. Возможно ли, даже овладев в совершенстве чужим языком, предпочтя его родному по соображениям личного или (как хочется думать в случае с Набоковым) творческого характера, создать гармоничный и неуязвимый текст, являющийся носителем великой тайны — двух тайн — человеческой речи? Гармоничный и неуязвимый, то есть рассчитанный на потери при возможном переводе его на другой язык и в то же время не допускающий таких потерь. Эдакий "билингв", оборотень, отбрасывающий двойную тень на два материка планеты. Упомянутый мной перевод (повторяю: блестящий), казалось, говорил в пользу такой возможности. Вся густая прозрачная вязкая пленка русской набоковской прозы, так надежно укрывавшая от придирчивых глаз слабые тельца его юношеских романов, была перенесена русским мастером на изделие, существованием которого в будущем его первый создатель не мог не озаботиться, ставя свой рискованный эксперимент. Переводы Ильина столь органичны, что у неосведомленного читателя они могут вызвать подозрение в мистификации. А был ли Ильин? А не слишком ли проста его фамилия? Не сам ли Набоков перевел впрок свои последние романы? Не он ли автор подробнейших комментариев и составитель "словаря иностранных терминов", приложенного к изданию переводов трех еще "русских" — сюжетно — романов? Да ведь вот уже в "Бледном пламени", простившись с Россией живой и попытавшись воскресить ее в виде интернационального, лишенного пола идола, он словно хватает себя за руку: это писал не я! Я лишь комментатор и отчасти переводчик. Страшное, как вдумаешься, признание.

Галина Докса , Стивен Кинг

Фантастика / Проза / Роман, повесть / Повесть / Проза прочее