В лесах Пашутовки

Вот таким примерно образом все больше и больше запутывалась эта история. А ведь я еще ни слова не сказал о других двух сестричках-девственницах, которых звали Фрейдл и Малка. Их комната располагалась через стенку от комнаты Бейлы. Фрейдл и Малка были намного старше нее и совали свои длинные носы всюду, где только возможно. Поскольку их собственная жизнь давно уже утратила какие-либо проблески интереса, сестры черпали его в чужих радостях, скандалах и проблемах. Они знали решительно все обо всех, и даже немножко больше.

Как-то ночью пробрались Фрейдл и Малка к постели похрапывающей Голды и с превеликим трудом растолкали ее.

— Что случилось? — испуганно спросила Голда. — Что-то с детьми?!

— Встань, проснись, — прошептали сестры. — Встань, проснись, Голденю, сердце наше. Встань и взгляни на эту нахальную цацу, позор нашего народа!

И так, шепотком да толчками, привели они встревоженную Голду к двери чистенькой комнатушки бывшей девственницы Бейлы Рапопорт.

Дорогие мои читатели! Вы, наверно, полагаете, что этот рассказ находится в самом разгаре, что перед вами вот-вот развернется длинная цепь скандалов, бед и ударов, градом сыплющихся на головы наших героев? Конечно, были и беды, были и удары, а уж о скандалах и говорить не приходится. Но позвольте мне все же воздержаться от их подробного описания. Ведь даже самому бесстыжему перу было бы стыдно описывать сцену, которая разыгралась той ночью в комнате Бейлы из рода Рапопортов. Трудно повторить те слова, которые выкрикивала потрясенная Голда, внезапно осознавшая степень свалившегося на нее несчастья: слово «шлюха» было, пожалуй, самым мягким из них.

Не стану отвлекаться и на описание двух новых героинь — хозяйки дома Василисы Николаевны и ее дочери-комсомолки Маруси: разбуженные шумом скандала, они тоже примчались на место происшествия. Ну разве что отмечу — если уж они прибежали, — что описанная в начале рассказа куриная армия со всеми ее петухами, несушками и цыплятами принадлежит именно Николаевне, а вовсе не Голде, как вы, возможно, подумали. Еще стоит упомянуть пламенную речь комсомолки Маруси, которая, собственно, и положила конец скандалу. Маруся описала бедственное положение женщины в темные годы царизма — в противоположность ее нынешнему свободному статусу. «Наша Советская власть, — сказала Маруся, — освободила женщин от проклятого ярма!»

Все это, без сомнения, очень важно, но, в общем и целом, то, что происходило в комнате, можно определить всего лишь двумя словами: «стыд» и «позор». А потому, произнеся их, я умолкаю, и пусть толстая завеса молчания опустится до поры до времени на героев нашего рассказа.

5

Ах да! Необходимо затронуть здесь и историю о справке, пусть и очень коротко. Через неделю после того, как случившееся стало известно всем жителям не только этого местечка, но и всех окрестных городов и сел, к Бейле приехала ее младшая сестренка Берта, тоже из рода Рапопортов. Сестры шептались всю ночь в поисках выхода из неприятной ситуации: попавшая под серьезное сомнение репутация девственницы Бейлы нуждалась в срочной поправке. На следующее утро Берта Рапопорт отправилась к врачу, специалисту по женским болезням, и после тщательного обследования получила от него официальную справку, заверенную подписью и печатью. «Данная справка, — гласил документ, — выдана гражданке Б. Рапопорт в том, что она…» — далее следовали несколько научных латинских терминов, которые неопровержимо удостоверяли наличие у гражданки телесных признаков, каковые могут наличествовать только и исключительно у девственниц.