В лучах эксцентрики

Примерно на таком же конфликте сильного со слабым строятся лучшие чаплиновские комедии — «Огни большого города», «Новые времена». Но сделаны они несравнимо тоньше, ближе к реальной действительности, без откровенного комедийного выворачивания наизнанку реальных фактов. Маленькому герою Чаплина иногда, в силу случайного стечения из ряда вон выходящих обстоятельств, улыбается счастье и он может стать закадычным другом миллионера, участвуя в его диких попойках, и даже взять верх над верзилой боксером, но в большинстве случаев и в итоговых ситуациях его жизнь остается незадачливой, вызывающей горькое, щемящее сердце сочувствие.

Нетрудно заметить, что проблема тунеядства являлась для Гайдая особенно притягательной. Люди, ведущие, как говорили, паразитическое существование или прибегающие к незаконным методам обогащения,— главный и чуть ли не единственный объект его осмеяния.

Даже в одном из первых вариантов «Жениха с того света» была сцена: Моргунов ходил по вагонам пригородной электрички и под видом инвалида старался выманить у доверчивых пассажиров побольше «тугриков». А выйдя из вагона, садился в собственную «Волгу» и лихо уезжал.

— Но мне сказали, что сцена вне основного сюжетного русла и, кроме того, у нас издан Указ о борьбе с тунеядцами. Поэтому сцену предложили выбросить.

— И ты, конечно, принял это предложение? — спрашиваю.

— Ты меня правильно понял.

Потом, в короткометражке «Пес Барбос», режиссер нашел выигрышных типов, ведущих существование, близкое к паразитическому. И они надолго стали главными «героями» его комедий. Хотя поприще и вид их деятельности каждый раз менялись, суть их оставалась та же самая.

Даже все три новеллы по О. Генри, взятые, казалось бы, совсем из другой жизни, рассказывают тем не менее о людях, пытающихся добывать средства к существованию незаконными путями.

Вторую новеллу фильма «Операция «Ы» — «Наваждение» — я считаю шедевром, не менее того. Поскольку в основу сюжета положена оригинальнейшая, нигде не встречавшаяся ранее ситуация, то и порожденные ею комические номера также свежи и самобытны.

У студентов самая горячая, экзаменационная сессия. Все их мысли — на подготовке к сдаче очередного предмета... И это так великолепно и неповторимо обыграно, что гайдаевская «экзаменационная лихорадка» не уступает, на мой взгляд, «Золотой лихорадке» Чаплина…

Все погрузились в конспекты и учебники и ничего не мечают вокруг. Сделано это оригинально, остроумно. Шурик уткнулся в учебник товарища. Так, не отрываясь от строк, садится в троллейбус. Туда же входят так же завороженные строчками студентки.

В троллейбусной толчее глаза Шурика потеряли учебник. Именно учебник, а не товарища. И поиски этого учебник сделаны бесподобно. Он смотрит не на лица пассажиров, а заглядывает в открытые книги, которых в троллейбусе множество. Он обшаривает взглядом все книги подряд. Но все не то…

Наконец Шурик наткнулся на нужные слова и, снова самозабвенно углубившись в содержание учебника, машинально следует за ним. Даже не видит, что учебник этот — в руках незнакомой девушки (Н. Селезнева). Лида, поглощенная подготовкой, тоже думает, что рядом с ней подруга…

Не отрываясь от магических строчек, двое одержимых, которых можно назвать слепцами, интуитивно или случайно, но тем не менее остроумно и виртуозно избегают подстерегающих их на каждом шагу опасностей: интенсивного движения транспорта, канализационных колодцев, злых собак и прочего.

Так, в своеобразном трансе, оба приходят домой к девушке. Им с «подружкой», как Лида представила Шурика, подают легкую закуску. Закусывают они, также не отрываясь от учебника. Горчицу мажут на пирожное и механически жуют.

Жара заставила их раздеться до плавок и купальника. Потом, также не отрываясь от колдовских страниц, одеваются, идут в институт, где расходятся по аудиториям.

После экзаменов Шурик встречает Лиду. Плененный красотой девушки, он спрашивает товарища:

— Кто это?

Для меня это прозвучало как конец новеллы, достойно замыкающий некую совокупность совместно совершенных ранее довольно сложных и многообразных поступков. Но авторы и режиссер развернули дальше целую феерию узнавания. Шурик идет к Лиде уже знакомой дорогой и говорит ей, что никогда здесь не был.

Злой дог, сравнительно безболезненно пропустивший Шурика первый раз, набросился на него сейчас и порвал ему штаны.

Войдя в комнату, Шурик ощущает знакомый запах цветов — и в музыкальном сопровождении возникает тема подготовки к экзаменам. А Шурика преследуют знакомые детали: томик стихотворений Смелякова, где-то слышанный бой часов, игрушечный Мишка, выроненная им ранее расческа… Детали все настойчивее толкают Шурика к мысли, что он здесь когда-то был. Но когда и зачем?