В лучах эксцентрики

Итак, в творчестве Гайдая снова, уже в третий раз, появилась комическая тройка. И ее успех в фильме позволил персонажам перерасти в образы-маски. Хотя нужно сказать, что уже после первой короткометражки все, от зрителей до режиссера, увидели потенциальную возможность персонажей, и может сложиться впечатление, будто Гайдай, снимая «Барбоса», ориентировался на долгую экранную жизнь своей тройки.

Из чего это впечатление складывалось? Во-первых, режиссер наградил персонажей образными и емкими прозвищами — Трус, Балбес и Бывалый — и в процессе съемок старался подчеркнуть в них черты, соответствующие их кличкам. Все это было сделано в лучших традициях классических киномасок.

На мой вопрос, был ли Гайдай уверен в успехе первой короткометражки, он ответил:

— В том, что картина получится, я не сомневался. Но что она вызовет такой резонанс, соберет международные призы и прочее, я, конечно, не предполагал.

— А когда у тебя появилось желание продолжать похождения комической тройки в новом фильме? — спросил я.

— Сразу же, как только обозначился такой, можно сказать, неожиданный успех «Пса Барбоса».

Все это свидетельствует о том, что гайдаевские маски возникли в некотором роде случайно, а не запланированно. История кино подтверждает, что образы-маски, как правило, рождаются из успеха первой вещи. Так произошло и в данном случае. Только потенциальная возможность перерасти в образы-маски была реализована далеко не сразу.

После «Самогонщиков», не имевших равного с «Псом Барбосом» успеха, популярность комической тройки не только не выросла, но даже вроде бы немного померкла. И то, что Гайдай после этого взялся за экранизацию О. Генри, рождало печальные мысли чуть ли не о кончине столь удачного актерского ансамбля. Но вот что характерно: пока Гайдай снимал свой фильм по О. Генри, его троица использовалась Э. Рязановым в комедии «Дайте жалобную книгу». Фильм получился ниже своих возможностей и воспринимался как поверхностные, чуть ли не репортерские зарисовки наших бытовых неурядиц. Однако он свидетельствовал о том, что Рязанов видел заложенные в тройке великие возможности и пытался продлить им экранную жизнь, превратить их в образы-маски. Однако возможность опять-таки не стала реальностью. Это произошло только после «Операции «Ы».

Нетрудно заметить, что в статьях критиков одни и те же слова, связанные с этим новым для нашего киноискусства явлением, используются в разном значении. В одном случае маски — ругательный термин, они понимаются как антитеза ярким, полнокровным образам, то есть бледные, анемичные создания, не имеющие собственного выражения лица и чаще всего находящиеся за пределами искусства. В другом понятии маски — это кочующие из произведения в произведение персонажи, наделенные преимущественно одной характерной чертой, одним качеством, но не исключающие и более разносторонней характеристики. Для полной ясности, в отличие от безликих образы, рожденные многократным повторением, имеет смысл называть образами-масками. Как видим, понятия «образы», «маски» (а также «актерские маски») и «образы-маски» обозначают различные эстетические категории.

Первоначально маски появились в итальянском театре дель арте в XVI веке. Это был народный, можно сказать — балаганный театр комедии. Нас в этом театре интересуют два момента. Во-первых, в разных постановках актеры играли в одних и тех же постоянных масках, откуда появилось второе название театра дель арте — театр масок. Во-вторых, драматургия и режиссура оперировала постоянными, переходящие из представления в представление персонажами. Наибольшая популярностью в народе пользовались положительные образы слуг: Арлекин, Коломбина, Бригелла, Пульчинелла. А также высмеиваемые типы из состоятельных сословий: купец Панталоне, дворянин под именем Капитан, лжеученый Доктор. С этим постоянным набором действующих лиц разыгрывались всевозможные комедийные ситуации, в которые актеры привносили очень много импровизации.

Позднее некоторые традиции театра дель арте, в частности кочующие из пьесы в пьесу одни и те же действующие лица, были использованы профессиональным театром чаще всего в водевилях и скетчах. Причем первое время вместо масок из папье-маше актерам придавали одинаковое выражение лица с помощью грубых пластов грима. Кстати, в цирке подобные гримомаски сохранились у клоунов до настоящего времени. В театре от гримомасок скоро избавились, а потом отказались и от кочующих из пьесы в пьесу персонажей. Каждый раз старались создавать новые, неповторимые образы.