В молекуле от безумия. Истории о том, как ломается мозг

Не дожидаясь полного выздоровления, Гольдбергер повторил свои эксперименты с кровью, чешуйками сыпи, мочой и испражнениями, забирая образцы у разных пациентов. К исследованию присоединились четверо других добровольцев, все больше и больше веривших в правильность его теории – он же до сих пор был жив! Супруга Гольдбергера, пятый доброволец, тоже настаивала на участии. Гольдбергер не дал ей глотать таблетки, содержащие испражнения, но согласился ввести в ее брюшную полость образец крови женщины, умирающей от пеллагры. Для пары, которая большую часть своей супружеской жизни провела в разлуке, посылая друг другу письма за сотни километров, совместная работа над «грязными» экспериментами стала своего рода странной научной близостью.

У тех, кто принимал участие в семи «грязных вечеринках» Гольдбергера весной 1916 года, не наблюдалось никаких существенных негативных эффектов, кроме разве что болезненности лимфатических узлов и непродолжительной диареи. В течение полугода после завершения эксперимента ни один из добровольцев пеллагрой не заболел. Несколько участников какое-то время страдали расстройством желудка, но Гольдбергер полагал, что этого и следовало ожидать. «Если принять во внимание огромное количество принятой внутрь гадости, – писал он, – реакция оказалась на удивление слабовыраженной».

Гольдбергер был единственным из добровольцев, кто участвовал во всех семи экспериментах. И он вышел из них без каких-либо необратимых последствий. Несмотря на все свои тошнотворные действия (ни одна современная комиссия по медицинской этике не одобрила бы протокол его исследования), он так и не смог заразиться пеллагрой.

Критики, однако, не унимались. Некоторые указывали на то, что Гольдбергер доказал лишь невозможность передачи пеллагры от человека к человеку. Но если инфекционная теория верна, пеллагра может передаваться при посредстве насекомых, а эту вероятность Гольдбергер совершенно не учитывал при организации своих «грязных вечеринок». Другие противники интересовались, почему Гольдбергер, как правило, выбирал для своих экспериментов белых мужчин, которые считались наименее подверженными пеллагре.

В ответ на это Гольдбергер решил сыграть по-крупному. До тех пор каждый свой эксперимент по изучению пеллагры он проводил на определенных группах людей: заключенные, сироты, душевнобольные и, наконец, коллеги, которые участвовали в его «грязных вечеринках» добровольно. Гольдбергер понял: чтобы заставить критиков замолчать, ему придется провести исследование среди населения в целом.

Итак, для своих последних экспериментов на людях он выбрал поселки при текстильном производстве в сельских районах Южной Каролины. Это были уникальные закрытые сообщества: почти все жители этих поселков работали на фабрике, а платили им кредитами, потратить которые можно было только в магазине компании. Это означало, что выбор продуктов был ограничен ассортиментом магазина и – что еще важнее – по записям в кассовых книгах Гольдбергер мог определить, кто чем питается.

Сравнивая покупки семей, члены которых болели и не болели пеллагрой, Гольдбергер обнаружил качественное отличие: те семьи, в которых все были здоровы, покупали в два раза больше свежего мяса и молока и в четыре раза больше сыра, чем семьи, где были случаи этого заболевания. И те и другие получали в сумме примерно одно и то же число калорий, но, в зависимости от типа потребляемых продуктов, люди либо болели, либо не болели пеллагрой. Гольдбергер еще раз убедился: в рационе людей, больных пеллагрой, не хватает какого-то питательного вещества.

С завершением исследования в поселке при текстильной фабрике теория об инфекционной природе пеллагры окончательно рассыпалась. Ученый, который отстаивал эту идею, переключил свое внимание на рак, безуспешно пытаясь доказать, что его вызывают тараканы. В то же время данные, представленные Гольдбергером, выглядели все более и более убедительными, и в конце концов большинство представителей системы здравоохранения согласились, что пеллагра возникает из-за недостатка питательных веществ.

Даже став главным экспертом страны по пеллагре, Гольдбергер пока не знал, недостаток какого именно питательного вещества вызывает болезнь. В поисках ответа он перешел от экспериментов с людьми к экспериментам над животными, взяв для этого собак с синдромом, похожим на пеллагру, под названием «черный язык». До самой смерти Гольдбергер работал над проблемой пеллагры – а жить ему оставалось 15 лет, и почти половину этого времени он потратил на скрупулезные изменения собачьего рациона.