В море, на суше и выше...

В страшной пляске огненного вихря спустилась с небес рыжеволосая (простите, Михаил Афанасьевич, но это — архетип) дева в коротеньком белом халатике верхом на огромном и злом драконе. Непосредственно в спальню. Как всегда, в критический момент, жены под рукой не оказалось. Дракон облизнулся и немедленно наступил тяжеленной лапой на милиционерову грудь, а дева, эротично перебросив ножку через драконьи рога, выхватила из ниоткуда огромный том «Жизни животных» господина Брэма.

— Здравия желаю, товарищ капитан, — бойко затараторила дива, — сегодня назначена арттерапия. А именно — литературные чтения. Она наугад развернула том посередине:

— А-га, свиньи... Южная Америка.... О-о! Бабирусса!

— Статус совпадает, — повествовательно произнес дракон.

— Ну, тьфу-тьфу... Разряд! — скомандовала дева сама себе и с широкого размаху, развернув томину в воздухе текстом вниз, грохнула ее на милиционерово рыло.

Он, бедный, чувствуя, как холодеют конечности, успел увидеть реактивно увеличивающуюся в размерах цветную иллюстрацию южноамериканской болотной хавроньи. В маленьких глазках у нее был ужас. И когда сельва поглотила его, милиционер издал один-единственный всхлип, который не получился, а получилось громкое «хрюк!», что и разбудило супругу. Милиционер, хрюкая и мотая головой, метался по кровати, с каждым движением последовательно приближаясь головой к массивному деревянному подлокотнику стоящего рядом кресла. «Бум» — сказало, наконец, кресло — и милиционер со словами: «Ой, тля!!!», вскочил с кровати. Проснулся. И тут же рухнул без чувств.

Пока жена будила соседей, пока те измеряли давление, пока заливали нашатырь, пока звонили в «Скорую», пока то да се, милиционер лежал, вытянувшись, на диване, стонал, и не хотел умирать. Чтоб снизить давление, ему дали соседского кота, так как кто-то слышал, что коты снижают давление, и милиционер сразу же потащил бешено упирающееся животное ко рту, но тут ему сказали, что кота надо просто гладить, и вот он лежал, вцепившись в ополоумевшего зверя, и ждал Судьбу.

И что вы думаете? Она пришла. В такие моменты эта дама всегда появляется эффектно. С треском распахнулась дверь, и вслед за цоканьем каблучков собравшиеся услышали экспрессивное и виртуозное исполнение лаконичной матерной партии красивым контральто. Ветер-предвестник ворвался в спальню, принося с собой запах незакушенно чистого медицинского спирта, и появилась Медсестра.

Она была очень похожа на наездницу дракона, только шатенка. И выпимши была. Сильно. Она вошла и, тщательно сохраняя равновесие, остановилась над больным, одновременно мрачно и деятельно глядя на страдающего и сбившихся в кучку домашних.

Милиционер приоткрыл глаза и увидел, что тонкие черные резиночки чулок на стройных медицинских ножках начинаются там, где кончается халатик, увидел это так близко от себя, что жить захотелось совсем нестерпимо.

— Живой еще? — произнесла медсестра, покачнувшись, — ты, голубь, наверное, военный?

— Да мент он, мент! — возбужденно заголосила соседка, — милиционер, то есть...

— А-ах, ми-ли-ци-о-нер... Помирать собрался! Ик! Ну, п-приступим, — и котяра полетел в угол, смачно шмякнувшись там о батарею.

— Давление у него, — наглым голосом опытной стервозы вещала пьяная спасительница, сидя над мучеником и жмякая резиновую грушу, — ментяра! Сколько безвинных пострадали сегодня от деяний твоих, сволочь? Отвечай, гад!

— Т-трое... — пролепетало что-то внутри милиционера, и ему вдруг стало чуть легче.

— Жопу подставляй! Жопу! Тройную дозу! Это тебе за всех. Жаль, скипидара нету! — посетовала спасительница и всадила иглу в толстую милиционерову задницу.

— Помирать! Ты еще здесь за все ответишь! Голову лечи! — она распрямилась, поймав при этом для устойчивости кого-то за воротник, что-то чирканула в карточке и вдруг, на инерции обратного движения сильно размахнувшись, звонко припечатала бумагу к медленно розовеющему милицейскому фейсу.

— Читай! По-бук-вам! Нев-рал-ги-я! Понял?! Не хрен людей по ночам дергать! — закрыла свой саквояжик и держась за косяк, шатаясь, поднялась.

— Ну пока, лютик. Еще раз вызовешь, я таки найду скипидар. И аминазин! — и исчезла, цокая высокими шпильками по темной лестнице.

Через минуту с уровня второго этажа раздался грохот катящегося по крутым ступенькам тела с последующей по-подъездному гулкой серенадой с многократным упоминанием Министерства Внутренних дел, больного и его родственников, уродского текущего дежурства и вообще ублюдочной этой работы, скотского освещения и много чего неразборчиво.

А не службе его потом не узнали. То есть он по-прежнему любил документы, но к затылкам больше не прикасался. Проняло. Вы спросите, при чем здесь морские погранцы? Да ни при чем. Бардак весь этот охраняли в ту ночь, как всегда. Что им сделается?

Мадьяро-японский десант