В море, на суше и выше...

Никто и не пикнул — слава аллаху, что он про остальные атомоходы не вспомнил — начштаба этой славной дивизии в звании опять же кап.1 ранга и вообще-то прямой начальник везунчика, — сцепив зубы написал на него представление к высокому званию «контр-адмирал», командир дивизии — сам всего-то контр-адмирал, — скрепя сердце, подписал (ну, а что делать!?) это самое представление и отправил его «наверх».

А мощный политотдел тоже с великим почином вылез — «выдвинул» того перца аж в депутаты Верховного Совета СССР.

И что вы думаете?

Правильно! Так все и сбылось, как в кошмар..., вернее, сказочном сне.

Сшил он себе фуражку здоровенную из хорошего черного материала, получил в народе кликуху «Сенатор», а на начальников «болт забил». В памяти народной не сохранилось, куда он дальше делся.

Историйку эту вполне можно было бы назвать «Обыкновенное чудо», да так уж и быть — пусть остается как названа.

Торпедные катера

Да, у Сенатора на пароходе служили почти сплошь блатные и особо одна парочка выделялась.

О них — совсем просто: два симпатичных разгильдяя средней руки, два тощих старлея: один — сын начальника Управления кадров Северного Флота, другой — начальника Управления кадров ВМФ.

Первый был командиром штурманской боевой части, а второй — командиром боевой части связи.

Второй, когда напивался, делался злым и задиристым, первый — никаким.

Отдыхая и раздевая в этом состоянии доверчивых официанток, почему-то любили друзья говорить нараспев:

«Североморск... ТОРПЕДНЫЕ КАТЕРА... » Их за глаза так «торпедными катерами» и называли.

Старпом (тоже из блатных) с трудом их терпел и все колебался, все колебался.

В чем? Не в чем, а между чем: колебался между двойным убийством их и самоубийством.

Однажды «катера» были на сходе в Североморске и пропали в праздники (но перед тем оставили на всякий случай телефоны, где могут отдыхать). Их долго ждали и почти начали искать, когда старпом сообразил позвонить.

По первому телефону не отвечали, а по второму — степенная жена Командующего Северным флотом вполне вежливо попросила не беспокоить, т.к. мальчики отдыхают.

Стрелка старпомовых колебаний резко замерла и напряженно затрепетала в строго определенном положении.

Партактив (триптих)

Сборы

«А-А-А!!!», — разносится по казарме, — это старпом народ на партактив отправляет (зам, сучара, куда-то подевался).

— Вы что тут толчетесь, что вы тут телитесь?! Вам что не ясно? Транспорт ждет, а вы — все тут?!!

— Я на скотовозе не поеду!

— Что-о-о!?

— Я сказал нормально — на скотовозе не поеду!!!

— Нет, поедете... поедете. А иначе — нормально поедете мимо своего очередного высокого звания — на херу боком (?!) восемь раз! Так...а вы тут что?! Почему — здесь? Почему в кителе? Форма одежды на партактив — тужурка, белая рубашка!

— Я не знал, тащ 3-го ранга, я — только с лодки... Да и я вообще еще — в комсомоле!!!!!!

— В каком еще комсомоле — не колышет ни разу!!! Сказано — на партактив, значит нормально: жопу — в горсть и скачками... скачками!!!!!!! Транспорт ждать не будет!

Вздрагивания

Яркий электрический свет. Духота. Сидящие в центре на последнем ряду — абсолютно беззащитны перед президиумом, с которым их соединяет крытый ковровой дорожкой центральный проход. Те, кто в рядах, как-то еще могут, спрятав головы за спины впереди сидящих или затолкав их куда-нибудь вниз, кратко вздремнуть.

А «центровым» бедолагам — никак!

Так и сидят, напряженно растопырив локти, клюя носом поодиночке или вместе и периодически резко вздрагивая.

А за столом президиума величаво сидит начпо флотилии подводных челнов (но называть его надо только «ЧВС» — член военного совета, значит), украшенный благообразной сединой и церковно-прикладной фамилией.

Он все прекрасно видит:

Треть зала стыдливо спит, а эти, на «камчатке», все вздрагивают.

Движением бровей к ним посылается шестерка-пропагандист, Согнувшись, как на киносеансе, и, добежав, каплей делает возмущенные глаза и шипит: «Вы что куняете, товарищи офицеры?! Член Военного Совета на вас нормально смотрит, а вы тут куняете!».

Отшипев, убегает.

Шепот

Вдруг впереди — грохот и лязг: это из ряда в проход выпадает заснувший старлей, одетый почему-то в парадный мундир и при кортике, который, выскочив из ножен, отлетает в сторону.

Старлей, невозмутимо подобрав холодное оружие моряка, возвращается на место, а церковно-прикладной начпо опять делает движение бровями, и от президиума к задним рядам, волнообразно перекатываясь и нарастая, несется шепот:

«С какой дивизии?... С какой дивизии?... С какой дивизии?» — а после отражения уносится, ослабевая, назад к президиуму: «С 33-й дивизии...С 33-й дивизии...С 33-й дивизии...»

Честь мундира

Однажды, утомившись барахтаться вместе с офицерами-слушателями в скучной теме, касающейся какого-то «мобилизационного развертывания», заслуженный преподаватель позволил себе передохнуть и чуть-чуть отклониться от нее.