В начале пути

Жил-был молодой человек в Тамбовской губернии, и в 20-е годы двадцатого же столетия отправился он на срочную военную службу в Ленинград. Это был будущий родной дядя Ани. Юноша не был привычен к городу. Служба давалась с трудом, и для облегчения своей судьбы решил он записаться в хор, который организовали в его части. Не совсем понятно, как он туда попал – у «хориста» был громкий голос, но полностью отсутствовал слух. Таким был его отец, который всю жизнь пел одну песню на непонятный мотив: «Ишь ты, поди ж ты, что ты говоришь ты». Та же судьба потом постигла его сына, который исполнял страшным голосом «Ох вы, кони мои вороные». Странно, что именно мужская часть этого семейства была безголосой, а женщины все были певуньи в этом певучем крае.

Так или иначе, но участие в хоре облегчало жизнь и давало хотя бы иллюзию свободы, но скоро лафа кончилась. Позже он рассказывал племяннице:

– Понимаешь, все было бы хорошо, да приехали прослушать голоса. Я и не пошел, потому что если я заору….

Вскоре познакомился он с девицей лет семнадцати. Закрутилась любовь. Его взяли в семью, где у невесты были еще три сестры. Отца уже не было в живых. Теща, очень милая и добрая старушка с жестокой астмой, обожала зятя и всегда прятала от дочерей обед, оставленный Ванюшке. Юная жена, выучившись на бухгалтера, стала классным специалистом. Родился сын. Добытчиком стал глава семьи, пробившись в снабженцы. Вторая по старшинству сестра вышла замуж за военного, бывшего круглого сироту и сына полка, дослужившегося до комиссара дивизии. Единственным его недостатком оказалось по тому времени его происхождение – он был латышом. Жена была умницей, окончила курсы немецкого языка, верховодила женами комсостава. Её же и назначили встречать немецкую делегацию, которая явилась с визитом дружбы. По возвращении в Фатерланд ей прислали в благодарность беретик. Шел 1938 год. Муж латыш. Жена явно немецкая шпионка. Куда смотрит начальство? Откуда любовь к немецкому языку, на курсы которого это же начальство и направило? В общем, комиссара арестовали. Предъявить ему было решительно нечего, жену не тронули. Он попадает в Кресты, где его разыскивает, рискуя очень многим, свояченица Верочка, к тому времени уже главный бухгалтер крупного завода. Она подъезжала на машине, но оставляла её довольно далеко от тюрьмы. Поздно ночью она украдкой увезла племянника из Детского села, где дислоцировалась дивизия. Мальчик рисковал попасть в детский дом. Комиссару «тройка» дает всего 5 лет за «утерю бдительности». Он не доходит этапом до лагеря, погибает по дороге. Жена умирает от рака желудка менее чем через год после этого события. Оставшегося круглым сиротой мальчика 10 лет усыновляет наш герой. Ему дают новое отчество, фамилию и национальность. Он просит у тетки разрешения звать её мамой. У генеральского сына новая семья, новый образ жизни и старший брат в придачу. Это после того, как «в туалет его возили на машине» − ходячее тогда выражение. Кстати, он позже ни разу не вспомнил в чьём-нибудь присутствии настоящих родителей и делал вид, что забыл свою фамилию.

А тут начинается война. В самом начале блокады Вера отправляет детей в эвакуацию с школой воспитанников, бывших не в ладах с законом. Школа попадает на пароход, идущий по Оке до Ярославля, который нещадно бомбили немцы. Ленинград в блокаде. За судьбой детей следят из Перми родственники, которым успели с последним письмом сообщить об эвакуации. Но известно только о постоянных бомбежках. Конкретно ничего узнать невозможно. Родители в Ленинграде в самый голодный период. 125 граммов хлеба не могут обеспечить жизнедеятельности. Холод. Топить нечем. На шкафу виден край газеты. Решили снять её, а там оказались сухари, о которых забыли с хороших времен. Драгоценная находка дала немного сил. Ваню в тот момент призвали в армию. Вера числилась бухгалтером в мореходном техникуме. Его вдруг вздумали эвакуировать с последним поездом. Она поехала.

Темным вечером в захолустной неосвещенной Перми эшелон с ленинградцами остановился на неизвестное время. Вера уговорила медсестру из медпункта при вокзале добраться до семьи родственников. Та не сумела отказать и отыскала сестру мужа. Схватив, что было съестного (очень немногое), золовка бросилась на вокзал. Она с трудом узнала блокадную Веру. Говорила потом, что было страшно смотреть. Конечно, первое, что она предложила – немедленно остаться в Перми. Были, наконец, отысканы дети. Они остались целы. Памятник надо поставить теткам в Бугуруслане, куда в войну стекались все сведения о перемещениях гражданского населения по стране. Работали они, как часы. Были готовы документы родственнице для проезда за детьми в сибирский город Тару, куда была эвакуирована школа малолетних преступников. Мать ехала туда же и остаться не согласилась. Как показали дальнейшие события – напрасно.