В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Печален смотр боевых сил, который производят уцелевшие после выхода из злосчастной гавани Себу…

Пять кораблей с весело развевающимися вымпелами, с многолюдной командой вышли из Севильской гавани… Всего два корабля плывут теперь бок о бок по неведомому пути: «Тринидад», бывшее флагманское судно Магеллана, и маленькая невзрачная «Виктория», которой предстоит оправдать свое гордое имя и пронести в бессмертие великий замысел Магеллана… 8 ноября 1521 года они бросают якорь у Тидора, одного из благодатных островов, о которых всю жизнь мечтал Магеллан… Его суда, его люди узрели обетованную страну, куда он, подобно Моисею, обещал привести их, но куда ему самому не суждено было попасть… Моряки опьянены столь великим счастьем после всех лишений и страданий; они с лихорадочной поспешностью закупают пряности и чудесно оперенных райских птиц… — ведь возвращение не за горами, и богатыми людьми, приобретя за бесценок несметные сокровища, они вернутся на родину. Иные из них, правда, всего охотнее… остались бы в этом земном раю. А потому, когда… выясняется, что только одно из судов достаточно крепко, чтобы выдержать обратный путь… значительная часть экипажа с радостью принимает эту дурную весть. Остаться обречено бывшее флагманское судно Магеллана «Тринидад»… Теперь, когда вождя нет в живых, его судно не хочет плыть дальше: как верный пес не дает увести себя с могилы хозяина, так и «Тринидад» отказывается продолжать путь…

«Виктория», последнее уцелевшее судно Магеллановой флотилии, начинает свое незабываемое плавание. Это обратное, охватившее половину земного шара плавание старого, изношенного за два с половиной года неустанных странствий, вконец обветшавшего парусника — один из великих подвигов мореплавания… Этот беспримерный львиный прыжок с Малайского архипелага до Севильи начинается в достопамятный день — 13 февраля 1522 года из гавани острова Тидор… В первые дни «Виктория» еще плывет мимо островов… Но мало-помалу последние острова исчезают в голубоватом тумане… и только бескрайний океан окружает судно своей мучительно неизменной синевой. Недели, долгие недели, покуда они плывут в пустыне Индийского океана, моряки видят только небо и море в их ужасающем, гнетущем однообразии. Ни человека, ни корабля, ни паруса, ни звука… Но вот из тайников корабля выходит старый, хорошо знакомый призрак, тощий, бледный, с глубоко запавшими глазами, — голод. Непредвиденная катастрофа свела на нет все расчеты… — на Тидоре не оказалось соли, и под палящим зноем индийского солнца недостаточно провяленное мясо начинает гнить. Чтобы спастись от зловония разлагающихся туш, моряки вынуждены весь запас выбросить в море, и теперь пищей им служит один только рис, рис да вода… и с каждой неделей всё меньше риса и всё меньше затхлой воды…

У мыса Доброй Надежды… на них налетает бешеный шквал, ломающий переднюю мачту и расщепляющий среднюю. С величайшими усилиями измученные, едва держащиеся на ногах матросы кое-как исправляют повреждения. Медленно, с трудом, тяжко тащится судно вдоль побережья Африки на север… Семьсот центнеров пряностей везет «Виктория»… На борту судна люди претерпевают пытку из пыток, умирая голодной смертью посреди груд пряностей. Каждый день за борт бросают иссохшие трупы.

Тридцать один испанец из сорока семи и трое из девятнадцати островитян еще живы, когда после пяти месяцев безостановочного плавания… обессиленный корабль наконец подходит к островам Зеленого Мыса.

Стефан Цвейг, «Магеллан»